Оликс понизил голос и начал что-то втолковывать главе Ордена. Тот кивал и вставлял односложные фразы, пока они шли к двери.
– Давай-ка я быстренько расскажу тебе, где канцелярия, куда приходить, хорошо? Меня ждут, надо торопиться. – Эстр уселся на стул. – Итак, дворец. Ты заходишь не с центрального входа – как известно, через него может проходить только император и члены его семьи. Ты идешь через боковой вход…
* * *
Илар застыл в кресле, положив руки на подлокотники. В комнате было тихо, и только жужжала очумелая муха, недобитая Устамой. Надо отдать должное кухарке, боролась она с этими погаными существами истово и эффективно, немало зеленоватых трупиков валялось на полу после ее охоты. Илар подозревал, что Устама уничтожает этих самых мух так активно не только потому, что их не любит, – она опасается, что хозяин снова превратит муху в того монстра, которого она по частям выволакивала из дома.
Легана постукивала пальцами по столешнице и молчала. Потом пожала плечами и с усмешкой сказала:
– Этого следовало ожидать. Ты оставил след везде, где только мог. Все правильно. Может быть, даже к лучшему. Он верно сказал – абсолютной свободы все равно нигде нет. А что там, в договоре с Орденом?
– А ты никогда не сталкивалась с Орденом? Что это такое?
– Объединение колдунов, больше ничего не знаю. Колдуют, вроде как для императора что-то делают. Свою деятельность не выпячивают. Видишь, как они устроили: если ты опасен, если ты черный колдун – надо приблизить тебя к трону, дать тебе денег, чтобы не нуждался и чтобы был благодарен императору. И тогда ты десять раз подумаешь, прежде чем сработать против императора. Видал? – золотой в день! Ты вообще представляешь, что такое золотой для простого крестьянина? Сколько ему нужно трудиться, чтобы собрать эти деньги?! Золотой! Они серебра-то не больно видят… тридцать золотых в месяц – это очень много. Ты богач, по меркам любого простолюдина!
– Меня тоже удивила сумма. Ценят они черных колдунов, вижу. Можно и вообще не работать, прожили бы на жалованье. Да не хочется зависеть от негодяев, – нахмурился Илар. – Что в договоре, спрашиваешь? Много всего. Например, обязательство не применять колдовство против императора и его приближенных без позволения императора. Нужно слушаться Ордена, и без его ведома не передвигаться по империи на расстояние, большее двадцати ирров; следует указывать маршрут, посылая в Орден письмо. Нужно отчислять десять процентов от моего дохода в Орден. Нужно…
– А они что дают? – перебила Легана.
– Туманно, но что-то вроде того, что они меня защищают. И учат – правда, непонятно чему. Предоставляют доступ в библиотеки Ордена. Выдают рекомендательные письма, когда я отправляюсь в путешествие. Помогают в суде, если придется судиться. Ну и много чего. Ясно одно: я теперь шагу не могу шагнуть без того, чтобы Орден не знал.
– Я чего-то подобного и ждала, – вздохнула Легана. – Никто не позволит здесь, в империи, спокойно жить людям, которые могут представлять опасность для государства. Только жесткий контроль, только цепи. Забавно, самые могущественные люди империи не принадлежат себе, словно рабы!
– Ну уж… словно рабы… – угрюмо бросил Илар и возразил: – Не совсем рабы-то! И совсем не рабы!
– Ну-у… может, я слегка и погорячилась, только сам посмотри – поехать куда-либо без разрешения нельзя, обо всех передвижения по стране доложи. Вся деятельность на виду.
– Во всей этой истории меня раздражает одно, – скривился Илар, – зачем мы отдали тринадцать золотых, когда лицензию нам выдали бы просто так!
– Хозяин, а надо потребовать от Ордена – пусть вернут деньги! – раздался тонкий голос от двери. – Они тебе отдадут, я знаю!
– Все ты знаешь, негодный! – усмехнулся Илар. – А что, хуже-то не будет! Спрошу, да. Как там Анара и Быстроногий?
– Носятся по двору, – недовольно фыркнул Даран. – Подметать мешают! Этот демонов рогач два раза меня с ног сбил! И я клянусь – нарочно сбил, чтобы эта молочная девица посмеялась! Такой негодный этот однорог, просто сил нет! Самое подлое – я никак не могу его стукнуть метлой! Эта гадина уворачивается, как будто я еле двигаюсь! А я ведь быстрый, очень быстрый! Вот смотри – штанину мне разорвал! А штаны новые! Скажи им, чтобы больше так не делали! Иначе я доберусь до этого неблагодарного поганца, когда он уснет в конюшне!
– Ну-ну, чего ты так развоевался? – звонко рассмеялась Анара, заходя в дом. – Ну пошалили, и что? Штаны я тебе заштопаю. Этим штанам сто лет было сегодня утром, а ты тут на несчастного Быстрика кляузничаешь!
– Несчастный?! – задохнулся Даран. – Он меня рогом поддел как счастливый! Я другой раз ему так врежу лопатой, что мало не будет!
– Он просил передать, что тебя любит, помнит, что тебе обязан жизнью, и он тебя в обиду не даст! – подмигнула девушка, усаживаясь за стол.
– Ну… вообще-то это хозяин его спас… всех волков перебил, а потом его выкупил и привез, а ты вылечила. От меня проку мало было… только что я его в яме заметил да господина привел. Вот и все.
– И все? Ах ты, Даран, Даран… – Анара протянула руку и ласково потрепала мальчишку за вихры. Задумчиво осмотрела его «прическу» и пробормотала: – Подстричь тебя надо. Куплю ножницы, устроим преображение. Из дикого, необученного жеребенка будем делать красавца мужчину!
– Я, что ли, жеребенок?! Да я жеребец! Глянь! Нет, ты глянь – какие мышцы! – Даран согнул руку в локте и потыкал пальцем в мускулы. – Ты посмотри только – да я… да я…
– Он сильный мальчик, – поддержала Легана, пряча улыбку. – Сегодня такую бадью с водой поднял – я просто ахнула. Даран, ты больше так не делай, спину сорвешь. Не будешь, ладно? Не надо доказывать, что ты сильный, мы и так верим.
– А чего она?! – шмыгнул носом Даран и вдруг затих. На его лице появилась задумчивая улыбка. Подмигнул Легане и указал на Илара, сидевшего словно статуя Создателя. Или даже как сам Создатель, размышляющий, куда кинуть эти булыжники, чтобы получилась твердь, и куда налить воду, чтобы появилось море, и самое главное – откуда взять эту воду, соленую и противную!
Илар, и правда, впал в прострацию. Он сидел, глядя на Анару, держащую в руке небольшую кружку из настоящего фарфора, раскрашенную красками древнего художника, – кружка была очень, очень старой. А вот Анара – очень, очень молодой и красивой. Ее нежная белая рука обнимала эту кружку, как если бы та была драгоценностью. Матовая кожа без единого пятнышка, розовые губы, пухлые и такие родные, такие желанные… так бы и впился в них поцелуем!
У Илара внезапно прилила кровь – куда и положено. Он встрепенулся, очнувшись от грез, и непроизвольно наклонился к столу, будто прикрывая от нескромных глаз результат своих мечтаний. Он покраснел, закусил губу и покосился на широко улыбающегося Дарана:
– Чего вытаращился! Я вот думал о том, как нам жить дальше! И что делать, если ты опять устроишь очередное безобразие.
– Не о том ты думал, господин. Женись на Анаре, вы же любите друг друга!
