— Ты чего?
— Быстро поедешь — раньше помрешь. Слышал такую песню?
Мы успели выйти и сделать несколько шагов, как ахнул выстрел, и над бревнами вспухло белое пороховое облако. Каким-то чудом я успел толкнуть Семку в сторону берега. Сбил парня с ног, и мы покатились в липкую прибрежную грязь. Еще выстрел! Тягуче и очень противно. Пуля ударила в причальный столб, пробила гнилое дерево и ушла в реку. Семен барахтался в полузасохшей тине, а я смотрел в сторону этих невидимых стрелков и пытался нащупать револьвер.
24
— Как давно ты его знаешь? — спросил шериф.
— Несколько часов, — хмуро ответил я.
Он поморщился, разглядывая мою грязную и мокрую фигуру. На полу конторы собралась приличная лужа с клочьями зеленой тины, которые я нечаянно стряхнул с одежды, прибавив забот Роберту Грину.
Брэдли был не просто зол, а зол как старый черт. Основная причина такой реакции была вовсе не в глупой перестрелке на пристани, а в том, что я поперся на встречу в одиночку и никого не предупредил. Накосячил… Как там говорилось в известной стихотворной сказке? «Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня отправить на текущую войну!» Что-то мне подсказывало, что стрельбы и здесь хватит. С лихвой. Полной ложкой хлебнем. Со всем усердием и пониманием текущего момента.
— Сколько?!
— Понимаешь, Марк… Этот парень родом из моих краев.
— Да уж… Просто слов нет.
— Перестарался немного…
— Ну и видок у тебя, Талицкий! Краше в гроб кладут.
— Кто краше, пускай тех и кладут, — осторожно пошутил я.
— Вот убили бы тебя, — Брэдли разве что не рычал, — и что?! Ладно бы еще по серьезному делу пулю словил, все не так обидно! Ты, как последний болван, ломанулся на встречу с этим деревенским дурачком! У него не только голова, но и задница соломой набита!
— Это ты зря, Марк! Сэм не дурак. Натерпелся немного, вот и переклинило парня.
— Тьфу… — плюнул Брэдли и замолчал. Несколько секунд гневно сопел, потом немного успокоился и посмотрел на меня. — Что доктор сказал?
— Жить будет. Пуля прошла по касательной.
— Сам как?
— Грязный.
— Это я вижу. Не задело?
— Нет.
— Дьявол… — Шериф опять поморщился и полез в жилетный карман за часами. Щелкнула крышка, и послышалась тихая переливчатая музыка. — Половина третьего. Ни спать, ни работать. Ну давай, мистер Талицкий, вари кофе, черт бы тебя побрал с этим найденышем! Рассказывай.
— Так рассказывать или варить кофе?
— Не зли меня…
— Да, сэр!
Перестрелка, из-за которой Брэдли устроил мне головомойку, закончилась почти вничью. Почти — это значит, что без трупов, а раненых в счет не берем. Пуля, которую поймал Семен, просто выдрала кусок мяса из… бедра. Неизвестные сделали несколько залпов, но, как только я начал стрелять в ответ, ретировались. Дело здесь не в моей «непревзойденной точности» и «бесшабашной лихости», а скорее в личностях нападавших. Это был кто-то из местных и не особо серьезных парней.
Их можно понять. Завалить безоружного Семена — это одно, а подставлять свою шкуру под пули, извините, совсем другое! Не удивлюсь, если это кто-то из приятелей того самого фермера. Так или иначе, но они убрались, а я выругался, взвалил на спину Семена и поволок в нашу контору. Потом поднял из кровати доктора и шерифа.
Доктор даже не удивился. Хмуро кивнул и через несколько минут прибыл в офис, вместе со своим знаменитым чемоданчиком. Брэдли появился немного позднее, и его настроение, судя по виду, было ниже точки замерзания. В чем я и убедился, получив порцию претензий и язвительных замечаний. Рану Семена обработали и перевязали, после чего уложили парня в камеру, в которой я некогда сидел. Это становится традицией для попаданцев! Озеро, ферма, тюрьма! Кстати, не самая плохая программа по реабилитации! Могло быть и хуже… Мне так кажется.
Шериф молча выслушал мой рассказ, допил кофе и поднялся с кресла. Надел шляпу, поправил ремень с револьвером, а потом немного подумал и взял дробовик со стойки. Я не стал кочевряжиться и тоже прихватил двухствольный карамультук с дюжиной картечных патронов. Марк подошел к камере, посмотрел на Семена, лежащего на животе, и пробурчал:
— Где остановился твой хозяин?
— В гостинице… — захлопал глазами Семен.
— Понятно, что не в борделе. В какой из них?
— Рядом с площадью. Там у входа есть такой…
— Знаю, — отмахнулся Марк и посмотрел на меня. — Пошли, разбудим парня и потолкуем.
— Если он спит, разумеется, а не дробовик чистит.
— Кому он нужен, этот дробовик?
— Стива будить не станем? — спросил я.
— Не смеши. Я бы пошел и один, но ты же все равно следом увяжешься!
Заспанный хозяин гостиницы даже не понял, кого мы ищем, пока Брэдли не поднес ему кулак под нос и не приказал заткнуться. Испуганный владелец кивал, нервно щупал длинную ночную сорочку и наконец проводил на второй этаж, шлепая желтыми пятками по холодным доскам.
Стук в дверь…
Тишина…
Фермер так и не открыл. Рядом топтались испуганный хозяин и несколько разбуженных постояльцев из соседних номеров. Пришлось высадить дверь и нагло ворваться в комнату. Увы, мы опоздали. На час, а может, и того меньше… Мужчина лежал на полу в луже из собственной мочи и крови. Кто-то перерезал ему глотку и даже оставил орудие убийства: нож демонстративно загнали в стену, рядом с умывальником и мутным зеркалом. Шериф осмотрелся и выругался.
За окном уже розовел восток. Светало…
Едва мы успели осмотреться, как прибежал какой-то парень из числа ночевавших на площади. Еще два трупа. Работники, которые прибыли в Ривертаун вместе с Семеном и этим фермером. Они были найдены рядом со своим фургоном. Там же нашли и два дробовика.
Что потом? Сами-то как думаете?
Завертелось…
Семена, до окончания ярмарки, спрятали в лачуге старого мистера Роберта. Выдали тому ружье с дюжиной патронов и приказали не спускать с парня глаз. Такая вот программа по защите свидетелей получилась. На здешний лад. Закончится праздник, тогда и будем думать, что делать с парнем. Я бы отправил его куда-нибудь подальше, но куда? В Брикстоун? Тоже не выход.
Мэр просто писал кипятком от злости, проклиная и сдохшего фермера, и гостей города, и даже погоду. Да, что и говорить, ярмарка вышла слегка похоронной. Если точнее — началась с похорон убитого фермера и двух батраков. Смертью здесь никого не удивишь, на ярмарках всегда кого-нибудь резали или убивали, но это уже под конец, ближе к завершению торгов, когда купцы завершали сделки и начинали отдыхать, уходя в продолжительные загулы в борделе мадам Долли. Тогда и морды били, и кровь пускали, но чтобы вот так, за день до начала ярмарки — такого еще не было.
