Возраст мужчины определить было довольно сложно. Больше половины его лица скрывал намотанный платок-арафатка. Однако черных с синеватым отливом волос еще не коснулась седина, а карие, с этакой золотистой чертовщинкой, глаза не обняли лапки мимических морщин. Единственной чертой, что выделила бы его среди множества таких же людей, был виднеющийся из-под платка край бордового ожога на правой щеке. В остальном же незнакомец казался ничем не примечательным жителем нового мира, коих в любом бункере встретишь с десяток. Просторный темный плащ в пол надежно укрывал его фигуру, оставляя на виду лишь мыски привычных «берцев».
Мужчина с усмешкой наблюдал, как, повинуясь рваным жестам-приказам командира, молодые парни зажимают его в кольцо. Подоспела даже та парочка, что охраняла вход в ангар.
— Я пришел с миром, — проговорил он, показывая открытые ладони.
— С миром приходят через парадный вход, — глухо проговорил Ермолов, по праву старшего принимая роль переговорщика. — Кто ты? Назовись.
— Что скажет тебе мое имя, служивый? — незнакомец перевел тяжелый взгляд на офицера.
Одинокий лучик солнца, прорвавшийся сквозь решетку вьюнов на разбитых окнах, преломился в его темных глазах, превратив их в бездонные черные дыры.
— Не в честь русскому офицеру убивать безоружного и безымянного.
— Не в честь? — мужчина хмыкнул, отчего край ожога на его щеке дернулся, преобразив невидимую улыбку в оскал. — Долг, честь, совесть — ничто иное, как тлен. Бессмысленная трата времени… А ведь лишь оно ценно.
— Чего там бормочет этот черт полоумный? — прошептал Кирилл, на мгновение оторвав взгляд от рамки прицела.
Ответ пришел с совершенно неожиданной стороны, заставив парня застыть камнем.
— Черт, говоришь. Так меня еще не называли. Немного задевает. Хотя… — незнакомец задумчиво потер переносицу. — Нет. Безразлично. Так или иначе, я пришел говорить с… Как его…
Он пробежал глазами по окружившим его бойцам и остановил взгляд на маячившей за их спинами темной фигуре охотника.
— Ах, да. С человеком, несущим на себе печать бесов.
Вик едва заметно вздрогнул. Бесовская печать — так набожный Николай Терентьевич называл татуировку на внутренней стороне его правого запястья.
— Что-то я в последнее время для всех козлом отпущения стал, — угрюмо проговорил охотник, выходя вперед.
По пути он намеренно задел плечом открывшего было рот Лесника и подарил ему убийственно-холодный взгляд. Николай разом проглотил слова, уже готовые слететь с языка.
— Ты пришел говорить? — Вик остановился на границе того же светлого пятна на полу, но с другой стороны. Теперь их разделяли лишь невесомые лучи солнца, просачивающиеся сквозь неровный каркас окна. — Я слушаю.
— Грозен. Как и всегда, Виктор.
— Откуда…
— Не это сейчас важно. Ты вознамерился остановить то, что не в человеческой власти? Тебе не кажется это глупым решением? — незнакомец шагнул вперед, дав охотнику возможность рассмотреть себя. — Время… Ты хочешь урвать хоть клочок лишнего времени, но оно крошится в твоих руках…
— И что я должен понять из этой ахинеи? — Вик скрестил руки на груди, настороженно вглядываясь в странного собеседника. «Черт, совсем не чувствую этого перца… Энергия не вихрится вокруг его тела, не слышно толчков в венах… Как будто передо мной труп».
— Лишь то, что достигнет твоих ушей, — мужчина ухмыльнулся и протянул руку. На раскрытой ладони тускло поблескивали старые командирские часы с разбитым циферблатом. — Тебе остается лишь бежать.
— Ты — псих.
— Не исключено. Но… Присмотрись.
Мертвый на первый взгляд механизм вдруг едва заметно трепыхнул стрелками-усиками. Секундная медленно, будто неохотно, сделала шаг вперед.
— Они еще живы. И пока они ходят, время остается в твоих руках… Торопись.
Незнакомец плавно опустился на одно колено и толкнул часы в сторону охотника. Жалобно проскрипев по пыльному бетонному полу, они уткнулись в мысок окованного «берца» Вика. Опережая механизм, мужчина, вновь накинув капюшон, быстрым шагом прошел мимо парня, едва слышно бросив на ходу:
— Тебе привет от Куколки.
Вик на мгновение застыл, устремив разом помутневший взгляд на часы. Придя в себя, он резко развернулся, желая остановить этого непонятного человека. Но незнакомец бесследно исчез.
— Куда он делся? — едва не прокричал обычно холодный охотник.
— Не… Не знаю, — жалобно ответил Лесник. — Только что был здесь. Я моргнул, а его уже и след простыл. Будто в воздухе растаял, как морок.
Остальные члены отряда угрюмо молчали. Капитан так же бессильно опустил руки. Стыдно признаться, но даже он, боевой офицер, каким-то неведомым образом умудрился упустить этого мужика из виду.
Тяжело выдохнув сквозь сжатые зубы, Вик опустился на одно колено и поднял часы. Механизм внутри них натужно стонал, отживая последние минуты. Без десяти двенадцать. Стрелки вновь конвульсивно дернулись.
Двое детей сидели на полу спортзала, облокотившись о стену. Сил не было ни на что, кроме как сидеть вот так и чувствовать, как бетон их подземной тюрьмы холодит измученные тренировкой спины.
— Знаешь, почему ты обычно проигрываешь мне, несмотря на способности, Тринадцать? — парень, что постарше, расслабленно потянулся.
— И?
— Все потому, что ты слишком много думаешь. Планируешь, пытаешься предсказать. И… — он повертел в воздухе кистью, пытаясь подобрать слова. — Точно! И время крошится в твоих руках.
— Опять несешь какую-то заумную фигню, Вадим, — его собеседник со стоном вытянул ноги. — Как время может крошиться?
— Нууу… наверное, как-то может. Неважно, — иногда, чтобы победить, нужно перестать думать. И просто бежать вперед. Бежать без оглядки.
— Угу…
Охотник с силой сжал кулак, едва не раздавив часы. Рывком поднялся и направился к выходу из ангара.
— Гусар, собирай людей. Мы выходим в сторону Вочажа. Сейчас же! — бросил он, проходя мимо капитана.
— Но ты же сам твердил буквально десять минут назад, что это небезопасно…
— Плевать, что я говорил. Немедленно выходим. Считайте это… Интуицией.
Теперь уже пришел черед Ермолова сжимать руки в кулаки.’ В его взгляде читалось желание придушить своенравного щенка. Но до сего момента в поступках парня, если исключить излишнюю импульсивность и агрессию, промашек не было.
— Чугун, поднимай ребят. Три минуты на сборы, — тяжело вздохнув, процедил командир.
Снятие с дневки не заняло и минуты. Но даже эта короткая задержка заставила Вика нервно переминаться с ноги на ногу. Он уже успел нацепить старенькие часы на руку и теперь практически не отрывал от них взгляда, лишь изредка поднимая глаза к солнцу, уверенно застывшему в зените.
