Мотоцикл тяжело покатился вперед, набрал скорость – и тяжело врезавшись в заросли скрылся в них полностью, будто в омуте утонул. Только из воды достать машину реально, а вот из переплетения колючих, угрожающе шевелящихся ветвей его даже в бронекостюме не вытащить – задушат смельчака живые кусты, а после, вскрыв крепчайшими шипами броню, высосут всю кровь до капли…
– Прощай, дружище, – негромко сказал я.
– Покойся с миром, – всхлипнул Рудик, утерев нос рукавом камуфляжа.
– Ладно, пошли, – сказал я. – Пока еще совсем не стемнело, надо до Купола добраться.
– А зачем? – поинтересовался спир. – Как ты через него проходить собрался? Говорят, в Москву теперь никому пути нет – кроме тех, кто знает, как открыть проходы.
– Ну, значит, поищем тех, кто знает, – усмехнулся я.
До сверкающей стены, взметнувшейся над МКАДом, было от силы полкилометра. Она напоминала гигантское мутное стекло, по которому время от времени пробегали разряды молний. За Куполом смутно угадывались очертания полуразрушенных зданий, похожие на пластмассовые руины в давно немытом аквариуме.
И ежу понятно – не пройти. Зря я проделал такой путь из Петербурга в Москву. Да и нужен ли он был? Стоила ли того цель, которую я себе поставил – увидеть глаза девушки цвета единственного в мире артефакта? Глаза той, чье имя я теперь знал точно. Не странное прозвище «Сорок пятая», данное ей Всадниками в чернобыльской Зоне, а настоящее, человеческое имя? К тому же, если объективно смотреть на вещи, едва ли ей нужен сталкер, битый жизнью, пулями и судьбой, когда рядом с нею наверняка выживший, статный, видный дружинник Данила?
– Сомневаешься?
Голос спира вывел меня из задумчивости.
– Есть немного.
– А ты не сомневайся, – сказал мутант, поправляя на плече свой АКСу. – Жизнь – она сама всё на свои места расставит. Видишь, там впереди костер. Пошли, что ли, погреемся, если пустят – ночь обещает быть холодной.
Действительно, ночи стали заметно прохладнее. Близилась осень, пора тоскливая и промозглая в любом из миров. Особенно это ощущается, когда на душе погано. Пока сюда ехал – не думалось, а тут с каждым шагом почему-то становилось все тяжелее и тяжелее. Но Рудик прав. Как бы ты не загонялся по жизни, тепло и горячая пища нужны организму всегда.
Сумерки сгущались. Огонек костра мерцал впереди, словно маяк, указывающий путь заплутавшим в море опасности и ненависти. Можно было, конечно, и свой костер развести, но лучше, когда возле огня несколько бойцов сидит, а не двое уставших путников. Просто безопаснее так. Так что мы продолжали идти…
И вдруг я расслышал звук, от которого отвык уже очень давно.
Там, у костра, кто-то играл на гитаре, сопровождая мелодию песней. Слов было пока что не разобрать, но на меня немедленно нахлынули воспоминания о чернобыльской Зоне, где у сталкеров не было иного развлечения, кроме как посидеть у костра после рейда и послушать того, кто знал хотя бы три блатных аккорда и мог исполнить хоть что-нибудь. Неважно что, лишь бы немного отвлечься от ежедневного кошмара, который зовется сталкерскими буднями.
Когда мы подошли, гитарист уже закончил свою песню. Всего у костра сидело трое путников, и у двоих были автоматы, стволы которых сейчас смотрели мне в грудь. Нормальная тема в Зоне. Иначе – никак. Захотят – выстрелят, и никто им ничего не скажет. Не хочешь нарваться на пулю – не подходи к чужим кострам. А решил подойти – не обессудь, если люди, сидящие возле него, сочтут, что твоя рожа им не по нраву, и лучше потратить пару патронов, чем всю ночь на нее любоваться.
– Приветствую, бродяги, – сказал я. – К костру пустите?
– Вали откуда пришел вместе со своим мутантом, – невежливо проговорил один, с бородой, растущей неровно из-за косого шрама, пересекающего подбородок.
– Погоди, Андрюх, дай-ка я на него гляну, – неторопливо произнес гитарист, до этого сидевший к нам спиной.
Сказал – и повернулся.
Бритая голова, квадратный подбородок, взгляд прищуренных глаз, тяжелый и пронизывающий, словно синхронный выстрел с двух рук. Одет в черный свободный комбинезон с капюшоном, сейчас откинутым на спину. За полой комбеза я приметил кобуру с торчащей из нее характерной рукоятью «Глока 17». А еще я заметил, как при виде хорошего оружия завистливо сверкнули глаза Рудика.
В общем, все ясно. Повстречался нам самый что ни на есть типичный головорез пустоши, если не считать его рук, сплошь покрытых необычными для этих мест татуировками. Осьминоги с когтистыми щупальцами. Рыбы со скорпионьими хвостами и плавниками, напоминающими руки. Якоря, гарпуны, чайки… И волны, нависшие над рукой утопающего, воздетой к небу…
Бритоголовый скользнул взглядом по Рудику, перевел глаза на меня, посмотрел не мигая пару секунд, словно пытаясь заглянуть в мой череп – и махнул рукой.
– Присаживайтесь.
И добавил для своих:
– Эти – нормальные.
– Да какие они нормальные? – взвился было бородатый. – Мутанты ж, сразу видать!
– Можно подумать, мы стопроцентные люди, – отрезал лысый. – Всё. Я сказал.
Над костром повисло молчание. Второй спутник татуированного, в таком же комбезе, но весьма изодранном и местами залатанном, так вообще за все это время ни разу не пошевелился. Лишь после слов старшего отложил автомат, и снова уставился в костер глазами такими же странными, как и у вожака…
– Кто такие и куда идете? – низким, глухим голосом спросил бритоголовый. А может, и просто лысый – не у всех в этом мире волосы и зубы на месте. Главное, чтобы руки из нужного места росли, да мозги на месте были.
– Я – Иван, прозвище – Снайпер. Это – Рудик, спир. Идем из Петербурга в Москву по делу, до которого есть дело только нам.
Татуированный хмыкнул, но при этом его глаза остались такими же, словно не было в них жизни. Маска, да и только. Впрочем, мне говорили, что у меня с мимикой тоже проблемы. Наверно, это отличительная черта всех сталкеров.
Лысый неторопливо протянул руку. Нормальная такая лапа, как весло.
– Вячеслав. Слава с Балаклавы для своих
[13]
.
– Мы – свои в доску, – заверил я.
– Надеюсь, – прищурившись сказал лысый. – Хотя я так и не понял, зачем ты первому встречному свое имя и маршрут выкладываешь.
– В доверии – сила. Не слышал про это?
Вячеслав помолчал, изучая меня тяжелым взглядом.
– Не слышал, – криво улыбнувшись, сказал он. – В наших краях так не считают.
– А где они – те края?
– Далеко. Севастополь – может, слышал?
– Да ладно?! Как же вы, из такой дали, сюда добрались?
