Говорят, нужда всему научит. Сколько Барри изводил себя мыслями о том, как будет вытаскивать кошачий труп, а когда дошло до дела и он понял, что на все про все у него не больше десяти минут, попросту сунул руки в пластиковый мешок для мусора, выдернул кошку из ящика и вывернул пакет наизнанку, так что кошка оказалась внутри. Ящик протер изнутри лизолом, губку тоже сунул в пакет, а дверцу ящика оставил открытой, чтобы проветрить. Пакет завязал узлом и выбросил в металлический контейнер для мусора под нижней террасой, тщательно вымыл руки во второй ванной и уселся перед телевизором за минуту до того, как Морин поднялась наверх готовить ужин.
Через два дня объявился новый кот.
Между двумя животными не было ничего общего. Дохлая кошка была белая, новый кот – черный. И все же он постоянно маячил перед глазами и не давал забыть тяжелый эпизод. Каждый день, выходя забрать почту, Барри невольно вспоминал измазанный кровью трупик и муравьев, заползающих в пустую глазницу.
Барри сам не знал, почему решил ничего не рассказывать жене. Она совсем не была нежной фиалкой. Черт, в их семье именно она занималась уничтожением насекомых, случайно проникших в дом, потрошила рыбу и готовила отбивные. Наверняка у нее нервы покрепче, чем у Барри.
Почему же он до сих пор от нее скрывает?
Непонятно.
Барри сел на раскладной стул возле одного из приготовленных для продажи столов и распечатал столбики пяти-, десяти– и двадцатипятицентовых монет для сдачи – он еще в четверг съездил за ними в банк.
Барни свернулся у его ног и замурлыкал.
Пока Барри заканчивал приготовления, Морин принесла ему пончик и чашку кофе без кофеина.
Наконец взошло солнце. На дороге собралась уже солидная толпа. Барри посмотрел на часы, переглянулся с Морин и махнул рукой. На это нехитрое приглашение покупатели буквально бросились во двор – Барри даже растерялся. Поток посетителей не иссякал все утро. Правда, не все делали покупки. Многие просто рассматривали вещи, кое-кто пытался торговаться. Какой-то старик забрал садовые инструменты. Одна женщина скупила всю кухонную посуду, а другая заплатила за безвкусный столовый гарнитур и сказала, что ее муж приедет за вещами позже на грузовике, а через полчаса вернулась сама и потребовала деньги обратно.
Вскоре после десяти появился человек с планшетом.
Очередь из машин растянулась на полквартала в обе стороны, двор был полон покупателей, но этот человек сразу выделялся. Высокий, худой, со строгим лицом, он даже не взглянул на разложенные во дворе вещи, зато внимательно осмотрел дом, машину и собравшуюся толпу.
Барри поймал взгляд Морин. Она тоже обратила внимание на незнакомца. Барри подождал, пока тот подойдет поближе, помахал ему и крикнул:
– Эй, сюда!
Человек оторвался от планшета, в котором что-то записывал, и без улыбки посмотрел на Барри.
– Это ваш дом? – спросил он.
– Да. Я Барри Уэлч. Чем могу помочь?
– Я Нил Кэмпбелл, – представился незнакомец. – Из Ассоциации домовладельцев поселка Бонита-Виста. Вынужден вас записать.
Барри озадаченно нахмурился.
– Записать меня?
– В Уставе четко оговорено, что в Бонита-Висте любые распродажи запрещены.
– Я не знал, – растерялся Барри. – Никто меня не предупредил.
– Вы не получили экземпляр УАДа?
– Я даже не знаю, что это такое.
Нил Кэмпбелл скупо улыбнулся.
– В таком случае мы можем посмотреть на ваше нарушение сквозь пальцы. Однако в будущем будьте любезны соблюдать правила, как все. – Он сделал пометку в своих записях. – Я поговорю в правлении, чтобы на первый раз вас не штрафовали, а ограничились письменным предупреждением. Думаю, это устроит даже самых закоренелых формалистов и консерваторов.
Кэмпбелл улыбнулся, как бы давая понять, что он-то как раз один из самых либеральных членов правления, хотя получилось довольно неубедительно.
Тут подошла женщина, пожелавшая оплатить пару розовых подушек, сразу после нее какой-то подросток приобрел кресло-мешок, и пока Барри отсчитывал сдачу, Кэмпбелл исчез.
– В чем дело? – спросила Морин.
– Видно, мы нарушили правила местной ассоциации домовладельцев. Этот тип хотел нас оштрафовать, но в конце концов мы отделались предупреждением.
– Оштрафовать? За что? Разве они имеют право?
– Не знаю. Надо бы посмотреть устав.
– Мне сразу не понравились эти разговоры про ассоциацию домовладельцев! Помнишь Донну и Эда в Ирвайне? Им даже не разрешили приделать к гаражу баскетбольный щит с кольцом. Я так надеялась, что здесь будет по-другому! Дорис говорила, что ассоциация просто занимается асфальтированием дорог и разным там ремонтом…
– Дорис – агент по недвижимости. Ей надо было продать участок. Что ты от нее хочешь? Честности?
– Да, глупо.
Дальше покупатели шли волнами. То десять минут никого, то подъедут сразу четыре машины – и вот уже по двору бродят родители с детьми и взрослые-одиночки, и все шарят по коробкам, и всем требуется разное.
Понемногу толпа начала редеть. Часть мебели увезли, и во дворе стало просторнее. Морин ушла в дом, оставив Барри справляться самостоятельно.
Во время очередного затишья во двор забрел грузный старик с дружелюбным румяным лицом, белоснежными усами и в круглых очках в железной оправе. Без особого интереса заглянув в коробки, он подошел к столу, где сидел Барри.
– Здрасте! – сказал старик. – Недавно приехали?
– В прошлые выходные, – ответил Барри.
– Из правления вас уже навещали?
Барри устало кивнул.
– Да уж.
Старик засмеялся и протянул руку.
– Я ваш сосед, Рэй Дайсон. Заклятый враг Ассоциации домовладельцев Бонита-Висты.
– Меня зовут Барри. Барри Уэлч. – Он пожал протянутую руку.
Тут подъехали еще две машины. Из одной вышли три пожилые женщины, из другой – усталый с виду человек и тощий мальчишка в рабочем комбинезоне.
Барри снова повернулся к новому знакомому.
– Так вы тоже не большой поклонник ассоциации?
– Не то слово!
– Слава богу. Значит, я не одинок?
– Нет, черт возьми! Эти уроды уже многих допекли. Большинство помалкивают, потому что запуганы, хотя про себя думают так же, как вы, не сомневайтесь.
– Мне сегодняшние покупатели показалось довольно симпатичными, – заметил Барри.
– А, так это городские, не из Бонита-Висты. Из наших никто не посмеет заглянуть на дворовую распродажу. Нарушить правила, как можно!..
Барри оглянулся на машины у обочины.
– Как же они проехали в ворота?
