Колхаун взревел и ринулся в атаку. Черная мантия хлопала у него за спиной, словно крылья безумного ворона. Барри охватил первобытный ужас. Все инстинкты кричали, что надо бежать, уворачиваться, спасаться любой ценой, но Барри заставил себя остаться на месте и встретить нападение ударом кулака. Попав председателю в живот, он ощутил мрачную радость.
Атака застала его врасплох. Он ожидал, что вначале зачитают правила, перечислят запрещенные приемы – может быть, даже предложат участникам пожать друг другу руки и разойтись на десять шагов. Как видно, для ассоциации все средства хороши. Барри понял, что нельзя брезговать грязными приемчиками, потому что Колхаун уж наверняка с ним церемониться не станет.
Он врезал старику со всей силы, вложив в удар весь свой вес, а председатель словно и не почувствовал. Лишь качнулся в сторону и вновь напал, размахивая скрюченными пальцами, напоминающими когти дикого зверя. Барри еле успел отскочить, и тогда Колхаун ударил его головой в лицо.
Барри почувствовал, как хрустнул нос. В горло хлынула кровь. Ему казалось, что осколки кости торчат сквозь щеки, словно иголки. Он упал на спину и не столько почувствовал, сколько услышал удар своего затылка о плотно утоптанные опилки: треск, похожий на щелчок бича.
Зрители на трибунах орали и бесновались. Барри заметил среди них Кертиса, охранника у ворот, и Фрэнка. Оба злобно скалились, радуясь, что ему больно.
Вдруг раздался новый удар грома, совсем близко и такой сильный, что дрогнули стены. Молния ударила в потолочный люк. Стекло раскололось. Сквозь трещину полила вода, разделив арену сплошным занавесом. Дождь вмиг промочил опилки и погасил огонь внутри мертвой головы Дилана.
– Это знак Божий! – заорал Барри, улыбаясь безумной улыбкой. – Гнев Его падет на вас, уроды!
Председатель и бровью не повел.
– Бога нет, – хладнокровно объявил он.
В голове у Барри все плыло. Горячая кровь из носа и из раны на затылке смешивалась с холодными каплями дождя. Колхаун занес ногу, собираясь наступить ему на лицо – Барри едва сообразил откатиться в сторону.
Колхаун промахнулся на волосок. Барри в отчаянии ухватил ногу в черном ботинке и рванул. Колхаун пошатнулся. Уэлч вскочил и, спотыкаясь, отбежал к дальнему краю арены, надеясь выиграть немного времени и придумать какую-никакую стратегию. «Думай!» – приказал он себе, лихорадочно стараясь вспомнить правило, к которому можно было бы придраться и прекратить поединок. Колхаун уважает только устав ассоциации, это его закон, его Библия. Единственное спасение – найти в уставе подходящую статью.
Иначе Барри не жить.
На пути встала стена. Барри повернулся лицом к Колхауну. Старик бежал прямо на него: мантия развевается, лицо при свете молний выражает дьявольское торжество.
Мантия развевается…
Мантия!
Барри вдруг вспомнил, как Майк рассказывал, что отработал сколько-то времени добровольцем, когда ему назначили штраф в сто долларов за то, что он утром вышел к почтовому ящику в халате. Майк сказал, что появляться на людях в нестандартной одежде запрещено.
Правда, сейчас они находятся внутри председательского дома, и одеяние Колхауна не очень похоже на халат, скорее на мантию судьи.
Что сказано в уставе – именно «халат» или там более расплывчатая формулировка? Барри понятия не имел. Придется рискнуть.
Колхаун приближался.
Пусть они сейчас внутри дома, Колхаун и снаружи появлялся в мантии. У ворот, в день стычки с горожанами. И в клубе, на ежегодном собрании. И еще, когда разговаривал с Барри и агентом ФБР.
Колхаун был уже совсем близко.
Вспомнить бы еще номер статьи… Майк ведь его называл!
Думай, думай!
Третья статья? Или пятая?
– Восьмая статья! – завопил Барри, отскочив вбок и показывая пальцем на Колхауна. – Восьмая статья! Запрещено появляться на людях в неподобающей одежде!
Формулировка была вопиюще неточная, но она подействовала. Председатель застыл на месте, словно у него в мозгу повернули какой-то переключатель, и остался стоять под струями льющейся сверху воды, сжимая и разжимая скрюченные пальцы.
– Вы нарушили правила! – объявил Барри.
Потом повернулся к трибунам.
– Он нарушил правила! Он не соблюдает устав!
На трибунах послышался ропот. Барри с ликованием увидел, что члены правления отчаянно перешептываются между собой.
– Какая кара полагается за нарушение восьмой статьи? – спросил Барри.
– Сидеть! – гаркнул председатель, но в его зычном голосе слышались неуверенные нотки.
– Он постоянно ходит по улице в мантии! Так не положено! Это против правил!
– Восьмая статья! – крикнул кто-то среди зрителей.
Крик подхватили на дальней стороне трибун:
– Восьмая статья!
Сердце Барри колотилось, точно вот-вот выскочит.
– Восьмая статья! – заорал он и принялся повторять нараспев, надеясь увлечь за собой толпу: – Восьмая статья! Восьмая статья!
Лицо Колхауна перекосилось от злобы и ненависти. Председатель двинулся на Барри.
– Бой продолжается! – загремел старик. – Девяностая статья!
Барри отбежал, огибая по широкой дуге шест с висящей на нем головой Дилана.
– Восьмая статья! – продолжал выкрикивать он на бегу, вскинув руки. – Восьмая статья!
Ропот в толпе не стихал, но всего несколько человек подхватили клич Барри.
Старик прыгнул. Промокшая мантия взметнулась, вновь напомнив Барри громадную хищную птицу. Казалось, Колхаун сейчас взлетит и обрушится на него сверху, но председатель приземлился и стремительными шагами двинулся вперед.
Они оказались у южного края арены – там, откуда пришел Барри. Дверь по-прежнему загораживали Ральф и другие добровольцы. Бежать было некуда. Колхаун занес руку для удара. Барри отскочил влево, взмахнул рукой, защищаясь, и попал председателю по голове.
Волосы Колхауна соскользнули. Это оказался парик, а под ним… Не лысина, что-то другое. Пульсирующие черные щупальца под тонкой, полупрозрачной кожей. Сквозь слой грима проступили иные черты. Сколько раз, сочиняя свои книги, Барри представлял себе подобные сцены, но когда столкнулся с таким в действительности, у него сердце замерло от ужаса.
И все же ему хватило присутствия духа вспомнить еще одну статью – она попалась на глаза, когда Барри листал устав на ежегодном собрании.
– Нельзя появляться в общественных местах лысым! – завопил он.
Колхаун попятился.
– Пятнадцатая статья! – крикнула Лиз.
Подняв голову, Барри увидел ее на трибуне – Лиз стояла прямо и гордо среди толпы зрителей. Она улыбнулась Барри.
