– Почему? – вдруг выпалил Вольдемар и присел от страха. – Почему именно я?
– У меня к тебе ностальгические чувства, – призналась я, опасно улыбаясь и показательно шевеля ноготками.
– Но мы даже не были знакомы до недавнего времени? – Вольдемар жутко потел, и под мышками дешевого пиджака расплывались мокрые круги.
– Разве? – нагнулась я к нему, приспуская темные очки. – Какая у тебя короткая память, Василек.
– А? – застыл он, глядя на меня, как мартышка на удава.
Я залезла в задний карман джинсов и подала ему старый снимок, на котором высокий спортивный парень обнимал за хрупкие плечи тоненькую девушку.
– Не может быть… – прошептал Вольдемар, рассматривая снимок. – Это твоя ма…
– Это я, – ухмыльнулась бывшая дама сердца. – Правильный образ жизни и физические нагрузки. Поднятие тяжестей частенько продляет жизнь, – подмигнула я ему. – Особенно если это кейс с деньгами.
– Ты работаешь на конкурентов? – вдруг додумался Вольдемар. – Тогда тебе нужно поговорить с Рошаном.
– Я уже поговорила, – не стала разочаровывать его и рассказывать об истинных мотивах. – Он тебя сдал как основного организатора. Так что… плати, любитель свежатинки. А не то я сильно рассержусь и расскажу родителям девочек, кто помог их дочерям исчезнуть из страны и познать плотскую жизнь в непомерно большом объеме. А у Вероники, которую ты поимел две недели назад и отправил в Турцию для дальнейшего самосовершенствования, двоюродный дядя начальник уголовного розыска! Девочка просто постеснялась тебе об этом сообщить. Дурочка боялась, что с такими связями ты ее не возьмешь…
– Это еще нужно доказать! – фальцетом выкрикнул Вольдемар.
– Не нужно, – подошел Диего и протянул ему пачку фотографий. Дожал: – Есть еще записи и видеосъемка.
– Я заплачу, – прошептал мерзавец, скорей всего в подробностях представив, что его ждет в случае разоблачения.
– Конечно, заплатишь, – фыркнула я, отбирая свою фотографию и убирая ее в карман. – Вопрос: когда? И чем ты можешь гарантировать свою платежеспособность. А то ведь сбежишь ненароком – и поминай как звали.
Диего решил ускорить объяснения и чуть-чуть потыкал его почки пистолетом.
– Скоро! – снова взвизгнул впечатленный демонстрацией мерзавец. – А пока у вас побудет мой сын!
– ?!! – Тут обалдела даже я. – Ты привез своего собственного ребенка в заложники? Плоть от плоти своей?
– Ну-у-у, – замялся Вольдемар, облизывая губы. – Он в курсе… и вызвался помочь.
– Ой! – Теперь я поняла смысл фразы – «в зобу дыханье сперло». Поднялась такая волна черной злобы, что я недолго думая врезала этому уроду в челюсть. Немного не рассчитала, правда… Сила-то у меня уже не человеческая. Вольдемар пролетел пару метров и приземлился около заднего колеса своей колымаги.
– Папа! – выскочил из «жигулей» высокий подросток с буйной шевелюрой цвета заходящего солнца. – С тобой все в порядке?
– НЕТ! – рявкнула я, спугнув всех сусликов и мышей-полевок в округе. – С ним не все в порядке! У него полностью отсутствует все человеческое!
– Сынок, – простонал притворщик, изображая умирающего, – я же тебе говорил – они звери…
– Да?!! – нагнулась я над ним, поднимая рывком за лацканы пиджака. – А ты ангел? Ты сыну сказал, куда и к кому его привез?
– Папа все рассказал, – ломающимся юношеским баском ответил парень, поднимая на меня взгляд угрюмых зеленоватых глаз. – Ему нужно время, чтобы продать квартиру и машину, а я – гарантия…
– Ты – цена его свободы! – рыкнула я, влепляя папочке еще один добротный хук.
Лучше уж я, чем Диего. Судя по выражению лица испанца – закопает живьем в обществе муравьев и скорпионов. Последних лично насобирает.
– Это неправда! – с юношеской непримиримостью встал на защиту отца парнишка. – Ему просто нужно время. А вы…
– Ему нужно хорошенько врезать! – заявила я, отвешивая смачный пинок родителю. – Тебе папуля не сказал, что он в порноиндустрии подрабатывает? Нет? Поскромничал?.. И, наверное, позабыл добавить, что таких симпатичных мальчиков там используют только одним способом, весьма неуважаемым среди взрослых мужчин? Тоже не сказал? Ай-ай-ай! – Я пнула еще раз. – Как же ты, шакалий выкидыш, умолчал о таком? А?
– От него не убудет! – завизжал Вольдемар, прикрываясь руками. – Такой здоровенный лоб вымахал! Еду молотит, как газонокосилка. И спортом занимается. Ничего с ним не будет! Переживет!
– Папа?.. – растерянно сказал подросток, глядя на отца. – Это правда? Ты хотел меня… – Сглотнул. – Продать?
– Ну! – занесла я ногу над мерзавцем. – Хоть раз в жизни скажи правду!
– Да! – крикнул Вольдемар, уворачиваясь. Заскулил: – Откуда у меня такие деньги? А так, может быть, договорились бы… – Сыну: – О матери подумай! Как ей жить дальше бездомной?
– Денег нет? ДЕНЕГ? – рассвирепела я вконец. – Два немаленьких банковских счета за границей и вилла на морском побережье Испании не считаются?
– Это не мое! – открестился Вольдемар, отползая от осуждающего взгляда сына. – Я просто управляющий!
– Не надо, папа. Хоть напоследок не ври, – как-то опустошенно произнес подросток. В его глазах поселилась глухая безнадежность. Потом повернулся ко мне: – Это ваша машина? – Дождался моего молчаливого кивка. Тускло и невыразительно: – Оставьте его в покое, я согласен на все ваши условия.
– У-у-у! – взвыла я раненым изюбрем. – Счас я окончательно выйду из себя, и когда меня станет много…
– Мария! – предупреждающе крикнул Диего, почуяв в воздухе запах дыма.
– Ладно, – попыталась я взять себя в руки, но почему-то сами поднимались ноги и все норовили пнуть скотину в ливер. Рявкнула пареньку: – Марш в машину!
Диего повел убитого неприглядной правдой мальчишку в BMW. Я присела на корточки рядом с Вольдемаром и брезгливо ткнула в него пальцем.
– Срок – неделя. Не принесешь бабки – нарежу на ломтики и подарю каждой семье, у которой ты отобрал ребенка, по кусочку. Мальчишка пока побудет со мной, чтобы ты его еще кому-нибудь не успел продать. Все понял, гнида?
Вольдемар промолчал. Я поднялась, пнув его от души напоследок.
– Спрашиваю – все понял?
– Понял, – закивал мерзавец.
– Чудненько, – расцвела я и окончательно распустилась. Почки Вольдемара это прочувствовали сполна.
Кипя возмущением, я плюхнулась в машину и повернулась к забившемуся в угол мальчишке.
– Как зовут?
– Максим, – нехотя ответил подросток, не поворачивая головы. По-моему, он начинает впадать в ступор. Лучше его как-нибудь отвлечь от надвигающейся истерики, в чем бы она ни выражалась. Потормошить.
– Что матери наврали? – задала я второй вопрос.
