Ветер хлестал по лицу, смахивая со щек покатившиеся наконец из глаз слезинки. Мимо проносились деревья, часто цепляющиеся низко висящими ветками за волосы. Пару раз я всерьез рисковала свалиться с кобылы по их вине. Скорость была бешеная. Дыхание безнадежно сбилось, а стук копыт не мог перекрыть грохота крови в ушах.
Так продолжалось долго. Я не сдерживала Вьюгу, позволяя ей самой выбрать подходящий темп. И лошадка чувствовала настроение хозяйки. Не важно, что нас занесло далеко от замка. Герцогские лошади выдрессированы отлично, окрестности знают, дорогу домой находят всегда. И местным жителям я хорошо знакома, не обидят.
Понемногу кобыла начала сбавлять шаг, потом и вовсе остановилась, заинтересовавшись сочной растительностью. Ладно, пусть так и будет. Я спрыгнула с лошади, сошла с дороги на небольшую полянку, скрытую в тени пышных кустарников, и сразу же опустилась на траву. Откуда ни возьмись появилась противная дрожь.
Только выплакавшись и успокоившись (за отсутствием иной альтернативы), заметила, что давно стемнело. Надо бы домой… Но голос рассудка задавили эмоции. Совсем рядом раскинулись заросли малинника, красные крупные ягоды можно было различить и в темноте. Круглая белая луна оказалась хорошим светильником.
Губы неожиданно дрогнули в улыбке. А ведь мне теперь нет нужды бороться с собой! Соблазну поддалась легко…
Из-за пьянящего чувства свободы от ограничений, пусть даже на один-единственный вечер, малина казалась вдвойне слаще.
Может, так и будет в той, новой жизни? Где не останется дорогих сердцу людей и совесть не уколет за уклонение от выполнения обязательств?
Какой он, их ледяной принц? Молодой? Умный? А вдруг страшный, кривой, больной или жестокий? От последней мысли поежилась и заставила себя переключиться на малину.
На месте выясню. А вздумает обидеть – сильно пожалеет!
На этом и успокоилась.
Было так странно находиться вдали от дома одной, ночью. Бродить по посеребренной лунным светом поляне, отпихивать Вьюгу от малинника, отвоевывая себе лакомство, сидеть на траве и рассматривать звездное небо. Теплый плащ не позволял мне замерзнуть. И скакать к замку не хотелось.
Не сейчас… Еще немного… Последний глоток свободы перед годами заточения в толщах вечных льдов.
Он меня и погубил.
Негромкий звук заставил отшатнуться от колючих веток. Сначала я решила, что рык мне почудился. Но через миг все повторилось, послышались еще и хруст, и шорох… Страх почти не ощущался. Были эмоции сильнее, удушливее. Тем не менее я отпрыгнула к центру поляны и стала настороженно всматриваться туда, откуда долетали звуки.
И вся обмерла. На поляну выломился крупный бурый медведь. Всклокоченный ревущий зверь был явно рассержен, и вскоре я поняла, чем именно. Блеклый свет ночного светила выхватил сочащийся красным бок.
Вот теперь точно все плохо. Раненый хищник вдвойне опасней, ведь так?
Я похолодела и попыталась отступить в тень зарослей, но поздно. На меня уже оскалилась звериная морда. Видимо, зверь посчитал меня виновницей всех бед.
Крика не получилось. Я открыла рот, жалобно всхлипнула и снова его закрыла. Потом широко распахнутыми глазами наблюдала, как надвигается разъяренный хищник. Ясные боги, что же за день-то такой?!
Одно радовало: теперь в холодный край я точно не поеду, – промелькнула в голове злорадная мысль. Но морального удовлетворения от того, что планы предателей рухнули, я почему-то не испытала.
А потом было больно… Очень больно. И мокро…
Противное сознание никак не хотело ускользать, а боль от предстоящей потери вымыла из груди совсем другая боль. В несколько раз сильнее! Зато голос вернулся, и я наконец заорала.
Надежды на спасение не было, но вдруг появился ОН. Высоченный и широкоплечий, движения полны непередаваемой звериной грации. Даже на краю смерти поняла – Охотник. Еще один почти Зверь. Я больше не боялась, такой с кем угодно справится. Если захочет…
Воин оценил ситуацию, коротко выругался и ринулся вперед. Я же попыталась удержать так некстати ускользающее сознание, но не преуспела в этом. В итоге разобрала только отчаянный звериный рык, смешавшийся с другим, яростным криком, и услышала глухое «шмяк». И все, меня накрыли темнота и жуткая боль.
– Жива? – Щеки коснулось чужое дыхание.
Отвечать не стала, даже веки разлепить не смогла. Больно-то как… Пожалуй, я бы сейчас и на уютную ямку в каком-нибудь живописном уголке поляны согласилась, лишь бы ничего не чувствовать.
Когда меня подхватили сильные руки, это желание сбылось. Разум застлала бархатная темнота.
Первый проблеск и проблеском-то назвать было нельзя. Кругом стояла темнота, пахло травами, я лежала на мягком тюфяке. Пропитанная кровью, липкая до омерзения одежда куда-то испарилась, я тонула в широкой полотняной рубахе, расстегнутой до низа живота. Зато боль утихла, а в приоткрытые губы лилось что-то прохладное, травяное.
Дальше стало происходить нечто странное. Я ощутила тепло чужого тела, его тяжесть, а когда придавили рану, взвыла и забилась. С новой силой хлынула кровь. Ох, боги… За что вы так со мной?
Но активность спасаемой (я очень на это надеялась, хоть методов и не одобряла) живо пресекли. Большие ладони поймали мои запястья и зафиксировали над головой, тело так вдавило тяжестью в тюфяк, что дышать едва получалось, только раны мягко коснулся живительный холодок.
О? Так это он так лечит?
Странный способ. Но с реальностью не поспоришь, мускулистое тело мужчины, на котором я сейчас чувствовала каждую неровность, излучало исцеляющую силу. Боль прошла быстро, оставив после себя головокружение и сухость во рту. Но на этом «радости жизни» не закончились, стягивающиеся края раны мучительно зачесались. И я принялась извиваться с новой силой, заставляя странного врачевателя шипеть и ругаться.
Через приличный отрезок времени перед взором растаяла мутная пелена, я смогла различить нехитрые предметы бедненькой обстановки… и темно-зеленые, удивительно теплые и бархатистые глаза склонившегося надо мной полузверя. …Прижавшегося ко мне, если быть до конца честной.
Хм. Вот интересно, что следует говорить приличной девушке разлегшемуся на ней полуголому незнакомцу? Не припомню, чтобы на уроках этикета нам говорили о подобном.
– Уже не болит? – пришел на помощь Охотник.
Я прислушалась к себе и слабо качнула головой. Но как?..
– Лежи спокойно, а то шрам получится уродливым! – прикрикнули строго.
Ввиду отсутствия боли угроза показалась внушительной, и я притихла. Просто так лежать было скучно, быстро начало клонить в сон, а еще надо было выяснить личность избавителя. Вдруг из одной беды попала в другую?
От нечего делать стала размышлять.
Охотники… Свободные воины, очень сильные. Вроде как подчиняются герцогу, но отец их побаивается и ссориться не хочет. А полузвери живут в глухих деревнях и в чужие дела не суются. В общем, мы им не мешаем, они нам. Кхилс вон даже против драконов их силу не использовал. Что странно, неужели и тут поучаствовала герцогская паранойя?
