– Ты в гостиницу? – поинтересовалась я у Адриана.
– Да.
– А зря. Если прямо сейчас отправишься к Оливии и хорошо попросишь прощения, она тебя извинит, – наставительно заметила я.
– Ага, уже бегу, – отозвался он, подталкивая ногой ворох сухих листьев.
– Как знаешь, – развела руками я, – мое дело посоветовать.
– Не припомню, чтобы я просил совета в таких вопросах, – хмыкнул Адриан. – Идем, что-то подсказывает мне, что нам по пути.
Мы не торопясь зашагали по направлению к гостинице, периодически отхлебывая каждый из своей бутылки. Идти было легко и весело. Мы постепенно разговорились. Уоллес, до сих пор казавшийся мне человеком довольно холодным и слегка высокомерным, сейчас производил совершенно иное впечатление. С закатанными по локоть рукавами, отхлебывая портвейн из горла бутылки и по-мальчишески гоняя подворачивающиеся по дороге камешки носком сапога, он превратился в собеседника, с которым чувствуешь себя комфортно.
– Ну рассказывай, как ты догадалась, что эти красавцы никакого отношения не имеют к разбойникам из Дэнвуда? – поинтересовался Адриан.
– Можно подумать, ты и сам об этом не догадался, – отозвалась я.
– И все-таки?
Я пожала плечами.
– Трудно было не засомневаться. Ну во-первых, насколько мне известно, люди Статли грабят только в лесу. В город они если и выбираются, то с другой целью.
– Допустим, – подтвердил он, – но все когда-нибудь случается в первый раз.
– Возможно, но маловероятно. Риск слишком велик. И потом, у путешественников в любом случае бывает при себе больше денег, чем у гуляк, заскочивших поужинать в трактир.
– Ладно, – Адриан принял аргумент. – Что-нибудь еще?
– Конечно. Арбалеты. Люди Статли никогда бы ими не воспользовались. Они стреляют из луков и гордятся своей зоркостью и меткостью. Арбалет для них – позорное оружие наемников, игрушка, которая не стоит того, чтобы с ней возиться.
– Верно.
– Ну и что касается самого «Статли», у меня было несколько причин усомниться, что он тот, за кого себя выдает, – уклончиво добавила я. – А то, что остальные грабители были так легко готовы бросить его на произвол судьбы, послужило лишним подтверждением.
– Ты думаешь, люди настоящего Статли поступили бы не так?
– Точно, конечно, не знаю, но не похоже. Ты задумывался о том, за счет чего Статли уже несколько лет удерживается во главе разбойников и остается в живых, несмотря на ту цену, которая обещана за его голову? Он хороший лидер. Он харизматичен и умеет сплачивать людей вокруг себя. Думаю, большинство из них будут стоять за него до последнего.
– Все может быть, хотя, скорее всего, ты приписываешь разбойникам свойства людей иного склада.
Я снова пожала плечами. Не рассказывать же, в самом деле, о том, что я лично знакома кое с кем из них.
К подошве прицепились какие-то опавшие листья, и я остановилась, чтобы их стряхнуть. Пока выпитый коньяк не слишком сильно давал о себе знать, но все-таки я предпочла не играть в игры с равновесием, стоя на одной ноге, и села на траву, предварительно осторожно поставив рядом бутылку. Прямо передо мной тихонько журчал тонкий ручеек, и я передвинулась поближе к воде.
– Тушеная телятина, – сказала я вдруг, хлопнув себя по лбу.
– Где, в ручье? – изумился стоявший у меня за спиной Адриан. – И что, прямо сразу тушеная? Может, кому-то стоит завязывать с коньяком?
– Да нет! Я совсем забыла, ради чего пришла в этот чертов трактир! Чтобы попробовать их знаменитую тушеную телятину.
– И что, так и не попробовала? – сочувственно спросил он, помогая мне подняться.
– В том-то и дело, что попробовала, – вздохнула я. – И совершенно не запомнила ее вкуса! Это-то и есть самое обидное! А ты ее пробовал?
– Ну да, – кивнул Адриан, – мы эту самую телятину и заказали.
– И как, она хоть действительно так хорошо приготовлена, как рассказывают?
Уоллес нахмурился.
– Не помню, – признался он. – Как-то не обратил внимания.
Я перевела на него разочарованный взгляд, и через секунду мы оба расхохотались.
– Придется сходить туда еще разок, – заключил Адриан.
– Туда? – скептически переспросила я. – Не, ты как хочешь, а я, кажется, обойдусь. Чего доброго, трактирщик на радостях опять предложит мне молодого человека… или того хуже – девушку!
Новый взрыв хохота свидетельствовал о том, что алкоголь в правильных количествах весьма способствует веселому настроению.
– Чего же ты ожидала, когда попросила у него кровать? – воскликнул Адриан.
– Так я же не для этих целей! – возмутилась я.
– Ну а для каких?
– Ну как… Надо же мне было куда-то парня пристроить! Ну что ты смеешься? Что мне было делать, оставлять его валяться прямо там на столе? Или запихивать в карету и отвозить домой? Так я даже не знаю, где он живет!
– И в результате ты оставила его спать на дереве! – заключил сквозь смех Адриан.
– Да, это было слегка непоследовательно… – Я отхлебнула еще немного коньяка. – Слушай, давно хочу спросить. Ты извини, что лезу в личную жизнь, но, правда, очень интересно.
– Ну-ну?
– Та барышня, которая выбрасывала из твоего окна посуду и чуть не убила собаку. На что она так обиделась?
Адриан со вздохом поднял глаза к небу.
– Ну если тебе очень надо знать… Она нашла у меня в кровати женскую булавку.
Я хихикнула.
– Булавка, как я понимаю, была не ее?
– Она вообще не пользуется булавками.
– И чья же в таком случае?
– Слушай, я что, знаю, что ли? – немного раздраженно ответил он. – Да мало ли!
Я расхохоталась.
– Их что, одновременно так много?
– Почему именно одновременно? Я здесь живу уже почти полгода.
– Ах, целых полгода? Ну тогда конечно! – продолжала подтрунивать я. – Ну так сказал бы ей, что булавка завалялась в кровати еще со времен предыдущего жильца. Ты же в конце-то концов живешь в гостинице!
Адриан даже остановился.
– Слушай, а я об этом не подумал, – признался он. – Пожалуй, я теперь буду с тобой советоваться.
– Представляю себе эту картину, – с трудом выговорила я сквозь смех. – Барышня находит у тебя в постели… ну скажем, чулок. Грозно так спрашивает: «Что это такое?», готовая схватиться за кофейник. А ты такой: «Дорогая, подожди минуточку, я тебе сейчас все объясню». Распахиваешь ставни, высовываешься из окна и кричишь: «Инга! Мне нужно с тобой посоветоваться!»
Дальше говорить я уже не могла, только шла полусогнувшись, размазывая слезы от смеха по лицу.
