Я говорила, и вдруг не без удивления почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы обиды. Но я сумела их удержать.
– Он меня предал, Андре, – печально заключила я, вставая на ноги. – Я ведь действительно преданно ему служила. А он просто выбросил меня, как ненужную вещь, хотя наверняка прекрасно знал, какая судьба меня ожидает. Не знаю, что заставило его так поступить; видимо, по-новому задул ветер государственных интересов. Его направление меняется по пять раз на дню. Детали не так уж для меня и важны. Филипп – это в любом случае закрытая книга.
Я подняла с ковра справочник королевского двора, захлопнула его и отбросила в сторону.
– Ты раздумал на мне жениться?
Этот вопрос застал Андре врасплох; он чуть было не подскочил вместе с креслом.
– Забавно, – произнес он, едва ощутил, как вернулся дар речи.
Я недовольно поджала губы. Он находит это забавным?
– Что тут забавного, ты не мог бы мне объяснить? – вскинулась я.
– Забавно, – неспешно пояснил Андре, склонив голову набок, – что я и сам собирался задать тебе такой же вопрос.
– Какой – такой же? – озадаченно нахмурилась я.
– Не передумала ли ты выходить за меня замуж.
Андре встал с кресла и приблизился ко мне, но остановился, не дойдя нескольких шагов.
– Ну так как? – настойчиво повторил он.
– С какой стати я должна была передумать? – удивилась я. – Ты-то не изменился. Ты по-прежнему остаешься тем же самым мужчиной, с которым я хотела связать свою жизнь.
– В таком случае с какой стати должен был передумать я? – Андре по-прежнему говорил серьезно, и только в уголках глаз, кажется, начинала плясать улыбка, пока еще не коснувшаяся губ. – Я-то не изменился. И остаюсь тем же самым мужчиной, решившим связать жизнь именно с этой женщиной.
Его поцелуй поначалу был очень нежным, но в нем быстро вспыхнула страсть и что-то еще, заставившее Андре с силой сжать мои плечи.
– Что ты сделаешь, если он захочет тебя вернуть? – порывисто спросил он, почти касаясь губами моего уха.
Я чувствовала, насколько горячим было его дыхание.
– Не захочет, – коротко ответила я, но мою лаконичность не оценили.
– А чисто гипотетически, если бы захотел?
– Врезала бы ему в челюсть.
– Это королю-то? – недоверчиво прищурился Андре.
– Если чисто гипотетически, то почему бы нет?
Я вздохнула. Было очевидно, что шуткой не отделаюсь. Мужчину я себе выбрала настойчивого. И не придерешься ведь. Сама такая.
– Андре, я бы не возобновила с ним прежних отношений, – терпеливо ответила я. – Как минимум по двум причинам. Во-первых, есть обиды, которых не прощают. Я не прощаю. – Я сделала акцент на местоимении.
– А во-вторых?
Я улыбнулась и с укоризненным вздохом потрепала его по волосам.
– А во-вторых, нравишься ты мне, – сообщила я, припомнив его собственные слова. И, встав на цыпочки, в самое ухо прошептала: – Так что все остальные идут лесом.
– Ты сама это сказала, – предупредил Андре, кладя одну руку мне на талию, а другой обхватывая плечи. – Так что потом, в случае чего, не обессудь.
– Не обессу… не обес… Короче, не морочь мне голову! – заявила я, позволяя ему уложить себя прямо на ковер.
Спустя мгновение его губы накрыли мои, пресекая дальнейшие грамматические игры. Андре не стал снимать с меня платье. Развязав шнуровку, он заставил ткань спуститься с плеч и принялся жадно целовать шею, ключицу, грудь. Каждым свои движением, каждым прикосновением говоря: «Эта женщина – моя». Я ничего не имела против. Пусть. Мне оставалось только стонать, гладя пальцами его спину. Потом оба чулка полетели на пол, следом за ними – панталоны, а край юбки резко сравнялся с поясом.
Заботясь о моем душевном состоянии, Андре велел слуге принести кофе для одного человека, и о второй чашке не подумал. Однако остывший напиток был не слишком вкусным, так что одной чашки оказалось вполне достаточно. Каждый из нас делал глоток, кривился и широким жестом передавал кофе другому. И так по кругу.
– Что делаем дальше? – спросил Андре, завязав с распитием содержимого кофейника.
Он сидел на стуле, опираясь локтями о колени и подпирая подбородок ладонями.
На этот вопрос у меня был готов ответ.
– То же, что и собирались, – уверенно сказала я. – Будем вызволять из монастыря твою герцогиню.
– То есть воспоминания не заставили тебя передумать? – уточнил Андре.
– С какой же стати? – удивилась я.
Интересно, чего он ожидал? Что я заявлю о намерении незамедлительно пообщаться с Филиппом? Я этого делать не собиралась. Вот альт Ратгор – да, с ним я планировала пообщаться очень основательно. Но и это не к спеху. Сначала более срочные дела. А месть – это для души, к этому я успею перейти позднее.
– Мало ли, – неопределенно откликнулся Андре. – Новые воспоминания запросто могут изменить планы.
– Все верно, – признала я, – но не в нашем случае. Планы не меняются. Даже наоборот. Пожалуй, мои воспоминания повышают наши шансы на успех.
– В самом деле? – заинтересовался Андре. – Почему?
– Справиться с таким делом вдвоем, не имея ни малейшей подмоги, – почти нереально, – заметила я. – Можно было бы, конечно, нанять каких-нибудь беспринципных личностей, которым абсолютно все равно, кому помогать, лишь бы платили как следует. Но это рискованно – что, если бы они с целью наживы сообщили о нас тому, кто даст больше?
– И что же, – сощурил глаза Андре, – ты считаешь, что теперь нам есть к кому обратиться за содействием?
Я широко улыбнулась.
– Как ты относишься к тому, чтобы познакомиться с риннолийской оппозицией?
В моих глазах заиграл озорной огонек.
– С оппозицией? – не без удивления переспросил Андре. – У тебя там есть связи? Я полагал, что ты служила королю.
– Ну служила-то я королю, – легкомысленно протянула я, – но ведь одно другому не мешает.
И хитро подмигнула.
– А поподробнее нельзя? – оживился Андре.
– На самом деле я имела дело с оппозицией именно по делам службы, – призналась я. – В период моего пребывания при дворе оппозиция особых проблем королю не доставляла. Она не обладала реальной силой и в основном ограничивалась довольно-таки мелкими акциями. Филипп не пытался править железной рукой, и имидж короля, допускающего некоторую – ограниченную – свободу, был ему на пользу. Поэтому следовало всего лишь негласно следить за тем, чтобы оппозиционеры не переступали определенные рамки. А для этого Филиппу нужен был человек, который время от времени контактировал бы с ними, и в мягкой форме, но доходчиво предупреждал о том, где именно проходят границы дозволенного. Я идеально подходила для этой роли.
