– И что, с тех пор поместье пустовало? – Сумерки за окном сгущались, наполнялись бархатной синевой. За разговорами незаметно подкрался вечер, застрекотали цикады. – Места ведь какие красивые.
– Места красивые, а вот до города далеко. Это сейчас у всех машины, и чем дальше от шума, тем престижнее, а раньше все по-другому было. Для лечебницы это место как нельзя лучше подходит, если уж начистоту. – Зоя Петровна глянула на часы и покачала головой. – Заболталась я с тобой, а у меня еще забот полон рот. – Она медленно, со стоном, поднялась со стула.
– Последний вопрос… – Арина тоже встала. – Вы видели моего опекуна?
– Нет. – Зоя Петровна покачала головой. – Мое дело маленькое, а с клиентами Хелена общается сама. – Она перевела взгляд на окно, спросила: – Может, закрыть?
– Не нужно, спасибо.
– Спать ложись.
– Уже выспалась.
– И то верно. У меня вот тоже вопрос… – Она запнулась. – Часто это с тобой?
– Каталепсия?
– Она самая.
– В первый раз, и хорошо б, в последний.
– А сегодняшний приступ? – Взгляд Зои Петровны снова сделался сторожким.
– А что со мной случилось? Я ничего не помню.
Арине и в самом деле хотелось понять, что же с ней произошло. Наверняка она знала только одно: это «что-то» не было связано ни с каталепсией, ни с успокоительными, ни с пребыванием ее в сумасшедшем доме, это «что-то» касалось ее внутреннего «я», ярости, искавшей, но так и не нашедшей выхода. Или не ярости, а силы? Она собиралась ударить Жорика, но не просто кулаком, а скорее ментальным кулаком. И у нее почти получилось, вот только удар… срикошетил? Странная мысль, но обдумать ее стоит.
– Ты… – Зоя Петровна задумалась, подбирая правильные слова. – Жорик сделал тебе больно. Я думаю, нарочно сделал. И ты просто пошла на него, буром поперла. У тебя было такое лицо… Мне стало страшно. И Жорику тоже. А потом вы оба упали: сначала он, следом ты. Остальное ты знаешь, слышала небось мой разговор с Хеленой.
– Кое-что слышала. – Арина ощупала голову, словно за прошедшие часы в ней могли произойти необратимые изменения.
– И как думаешь, что это с вами обоими было? – спросила Зоя Петровна, подхватывая поднос с грязной посудой. – Тепловой удар, как Жорик говорит?
– Может, и тепловой удар.
А может, и что похуже…
– Ты, Арина, с Жориком поосторожнее. – Зоя Петровна выглянула в коридор, проверяя, не подслушивает ли их кто. – Шальной он, несдержанный, но у Хелены на побегушках. Понимаешь?
– Понимаю.
Зоя Петровна кивнула, сказала уже другим, официальным тоном:
– Я верхний свет выключу, оставлю только ночник. Если что-то понадобится, позови, я тут на посту всю ночь. Или если рука заболит, скажи, дам обезболивающее. Спать точно не хочешь?
– Не хочу.
– У меня тут в столе дамский журнал завалялся. Лидка, наверное, забыла. Хочешь, почитай, чтобы не было так скучно.
– Спасибо, если станет скучно, я сказки почитаю. – Арина кивнула на книгу.
Скучно ей точно не будет, ночь можно провести с куда большей пользой. Например, обдумать варианты побега.
– Ну, тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Зоя Петровна.
Дверь за медсестрой, мягко щелкнув, захлопнулась, и Арина осталась наедине с собственными мыслями и планами на ближайшее будущее.
С кровати она вставала осторожно, помнила недавний приступ, не хотела повторения. Но оказалось, что тело вполне управляемое и даже голова почти не кружится. До окна Арина дошла по прямой, не используя стены в качестве опоры, уперлась ладонями в еще хранящий дневное тепло подоконник. Снаружи было темно, брызги электрического света от дальнего фонаря лишь кое-где разбавляли синие тени. Цикады пели самозабвенно и по-домашнему уютно, но Арина знала – все не так, как кажется. Это место – лишь красивая ширма для очень некрасивых дел. И еще… она всмотрелась в темноту, пытаясь понять, что же ее тревожит. Что-то было, что-то не определимое обычными человеческими органами чувств, ускользающее.
За ней кто-то наблюдал. Вот что ее беспокоило. Кто-то прятался в темноте и смотрел…
Жорик? После случившегося днем пытается понять, что же она такое?
Или Хелена? Наблюдает за новым экземпляром в своей коллекции уродов?
Да кто угодно! И нет никакого смысла гадать. Арина задернула штору, отошла от окна.
Захотелось в душ, под горячую воду, а потом сразу под холодную, чтобы смыть с себя всю накопившуюся за день мерзость. Мерзость в этом элитном лечебном заведении прилипала на удивление быстро и ощущалась физически.
После контрастного душа легче не стало, но Арина заставила себя думать, что стало. Она вытирала волосы, когда услышала рык Блэка, выбежала из ванной с полотенцем в руках и как раз успела, чтобы заметить легкое движение шторы. Это запросто мог быть ветер или сквозняк, но Блэк не сводил взгляда с окна и рычал тихо, сквозь стиснутые зубы.
Арина подходила к окну медленно, на цыпочках. Ей не было ни страшно, ни любопытно – она злилась. Человеку нужно право на личное пространство, даже если он – пациент психиатрической лечебницы. Особенно если пациент!
Она отдернула шторы рывком, совсем не опасаясь встретиться с неизвестным наблюдателем лицом к лицу. Блэк взвился на дыбы, уперся передними лапами в подоконник. Теперь он был ростом с нее саму. Он больше не рычал, молча вглядывался в темноту, готовый сорваться с места в любой момент. Для пса-призрака решетки – не проблема, не то что для нее. Темнота за окном была почти кромешной, но света от ночника хватило, чтобы Арина увидела…
Хрупкий стебель, полупрозрачные, почти утратившие цвет лепестки и тончайший, но все еще ощутимый аромат. На подоконнике между лапами Блэка лежал засушенный цветок безвременника, то ли подарок, то ли предупреждение от человека – или уже не человека? – который однажды без спроса вошел в ее жизнь.
Бабай…. Чудовище, сумасшедший мститель, утопивший в крови всех своих врагов. Кто она для Бабая? Еще один враг?.. Недобитая жертва?..
Цветок безвременника, то ли подарок, то ли предупреждение, был невесомый и хрупкий. Арина поднесла его к лицу. Полупрозрачный лепесток коснулся щеки нежно, как крыло бабочки. От прикосновения этого по коже побежали мурашки, и почти высохшие волосы зашевелились на загривке. Захотелось сломать, измельчить в труху этот подарок – или предупреждение? – но она не стала. Тот, кто его преподнес, все еще наблюдал, Арина чувствовала его внимательный, изучающий взгляд. Подарки нельзя выбрасывать, подарки нужно принимать с благодарностью. Даже от сумасшедших. Особенно от сумасшедших. Полгода назад Бабай вольно или невольно помог и ей, и Волкову. Хотел ли помогать и какие цели преследовал – это уже другой вопрос. Гораздо важнее понять, какие цели он преследует сейчас. Если это вообще он…
