– Я смотрю, ты повеселел. – В голосе Хелены слышалась насмешка. – Жаль тебя разочаровывать, но Дементьев ее уже нашел. У него есть деньги, а деньги способны творить чудеса. Да-да, я не блефую и не пытаюсь тебя обмануть. Ее нашли, но знаешь, в чем проблема? В ее способностях. Без моего вмешательства исчезли сдерживающие факторы, назовем это так. Черная кровь дает своему обладателю нешуточную силу. Однажды Дементьев уже почувствовал это на собственной шкуре.
…Белый светящийся шар с фиолетовыми проблесками. Острый запах озона смешивается с запахом горелой плоти. Что-то черное в дорожной пыли. Смотреть не хочется. Не потому что Волков слабак, а потому что он знает, что это…
Белый шар взорвался в голове, и мир сделался фиолетовым с прожилками красного. Теперь он точно знает, какого цвета боль.
– Воспоминания? – В голосе Хелены жадное любопытство, а на лоб Волкову ложится ее холодная ладонь. Хорошо… Подохнуть бы, и станет совсем прекрасно. – Этак ты точно долго не протянешь. – К жадности добавляется легкая досада. – Но ничего, думаю, я все равно успею.
– Что успеешь? – Запах гари раздирает ноздри, мешает дышать, но он должен слушать Хелену. У Хелены есть дурная привычка говорить правду.
– Она нужна Дементьеву. Он хочет сделать ее собственной ведьмой, если не приручить, то укротить, переломить хребет. Он не понимает, что она может быть опасна даже с переломленным хребтом.
– А ты, значит, понимаешь?
– Понимаю. Потому что я многое знаю. Например, я знаю, что она придет сюда сама, по доброй воле.
Не придет! Если она не дура – а она не может быть дурой! – то в ловушку не полезет.
– Все зависит от ценности приманки. – Хелена щурилась по-кошачьи довольно. И мысли, похоже, читала. Может, она тоже ведьма? – Ты, Андрей, очень ценная приманка. По крайней мере, для нее. Так что не обольщайся на этот счет, она придет. Не люблю, когда люди питают пустые надежды. Она придет и сделает то, что я ей скажу. Да, у меня в этом деле свой интерес. Мне в отличие от Дементьева не нужна цепная ведьма, но мне нужна услуга, оказать которую может только ведьма. Очень сильная ведьма. Такая, как Арина. Это будет честная сделка: твоя жизнь в обмен на маленькую безделицу.
– Я все равно умираю, моя жизнь ничего не значит.
– Не для нее. Даже сильная ведьма может быть непростительно сентиментальной. Ты мне нравишься, Андрей. На самом деле нравишься. И всем будет лучше, если ты попытаешься…
Договорить она не успела, белая дверь в белой стене беззвучно отворилась, впуская в комнату двух мужчин. Главного Волков узнал сразу, по затянутой в черную перчатку руке и по полному ненависти взгляду. Второй, громила в черном костюме, молча установил перед койкой с привязанным Волковым треногу с видеокамерой. Кино собрались снимать?..
– Ну вот мы и свиделись, Серый Волк. – Мужик с протезом, который наверняка и был Дементьевым, улыбнулся. Улыбка моментально превратила его в душку и обаяшку. Смертельно опасного душку. – Дорогая, ты умница! – Дементьев поцеловал Хелену в щеку.
Наверное, это хорошо, что он не видел выражение ее глаз, даже на Волкова она смотрела ласковее.
– Я держу свои обещания. – Хелена повела плечом, отстраняясь.
Все-таки не любила она мужиков, ох, не любила.
– Помнишь меня?
Дементьев склонился над Волковым. Чуток бы поближе, и можно было бы врезать, но хитрый гад держался на безопасном расстоянии.
– Слава богу, нет.
– Он еще шутит! – Дементьев перевел взгляд на Хелену. – Ты ему все разъяснила, дорогая?
Она молча кивнула, встала со стула, отошла к стене.
– И ты по-прежнему считаешь, что он ничего не помнит?
– Он ничего не помнит.
– Даже ее?
– Даже ее.
– Но она его помнит?
– Она помнит все.
Они перебрасывались фразами над головой Волкова, и от этого словесного пинг-понга голова начинала кружиться.
– Хорошо, этого достаточно.
Дементьев полюбовался протезом, сжал и разжал пальцы, а потом внезапно врезал Волкову под дых.
Было больно, но с головной болью такую мелочь даже сравнивать не стоит.
– Она и так придет, когда узнает, что он у нас. – Хелена говорила лениво, с легкими, едва слышными нотками раздражения. – Это лишнее.
Может, Дементьев и был инвалидом, но двигался он быстро, черная механическая рука сжала белое Хеленино горло.
– Не смей указывать мне, что делать! – Весь лоск, все обаяние вмиг сползло с его холеного лица, обнажая насквозь прогнившую суть. – Я сам решу, когда будет достаточно.
– Убери руку. – Голос Хелены звучал ровно и бесстрастно. – Если ты хочешь, чтобы я и дальше тебе помогала, убери руку.
Это было похоже на чудо, но Дементьев послушался, разжал пальцы, отступил от Хелены. Теперь Волков мог видеть и ее лицо тоже. Оно было таким же бесстрастным, как и голос. Лишь в синих глазах полыхало холодное пламя.
– Это по твоей вине она сбежала. Ты даже не соизволила сообщить мне, что моя ведьма очнулась! – Дементьев почти кричал.
– Форс-мажор. – Хелена улыбнулась, пламя в ее глазах утратило яркость. – Но я подсказала тебе, как можно ее вернуть.
– Я вернул бы ее и без твоей помощи!
– Однажды ты уже пытался. – Хелена выразительно посмотрела на протез. – Сейчас она гораздо сильнее.
– Но это твое зелье…
– Мое зелье может сделать ее безопасной, но не покорной. Тебе нужна безопасная и бесполезная ведьма?
Дементьев ничего не ответил, ответ был написан на его перекошенном яростью лице.
– Оптимальным вариантом стал бы бескровный и компромиссный подход. – Хелена посмотрела на Волкова. – Тебе, Андрей, лишь нужно попросить ее прийти. Но… ты ведь не попросишь.
Он не попросит. Даже под пытками. И пусть он ничего не помнит, но та девчонка… Арина не заслуживает уготованной ей участи.
– Я так и знала, – Хелена вздохнула. – Есть кое-какие препараты…
– Зачем нам твои препараты, – перебил ее Дементьев, – когда у меня есть вот это!
Механическая рука жила своей жизнью, шевелила пальцами и была похожа на гигантского черного паука.
– Мы с моей подружкой умеем развязывать языки. – Рука сжалась в кулак, соглашаясь со своим сумасшедшим хозяином.
– Он не заговорит. – Хелена поморщилась.
– Не заговорит и не нужно. Главное, она увидит, что я не блефую, что я сделаю с ее дружком в случае неповиновения.
Дементьев подошел к койке, усмехнулся совершенно безумно и сказал:
– Приготовься, Серый Волк, будет больно.
И ведь не обманул, гад. Было больно…
