— В Драконьих горах совсем нет людей? — удивилась я.
— Нет и быть не может! Представители других рас не могут даже приблизиться к нашему континенту. — Гаррет потрогал мой нос и, закутав меня в одеяло, начал придирчиво рассматривать лицо. — О, синяки скоро совсем сойдут. Закройте глаза, я еще немного их подлечу, чтобы вы перестали бояться подходить к зеркалам, — улыбнулся он.
— Почему не могут? А зеркала я все равно не люблю. — Я послушно выполнила распоряжение дракона, и он накрыл мое лицо теплыми ладонями. По щекам и вокруг глаз забегали горячие щекотные «зайчики». Я уже знала, что, если подсмотреть в щелочку, они будут оранжевыми, а доктор будет ругаться, так что сидела смирно.
— Потому что это крайне опасно для всех, кроме драконов. А что не так с зеркалами? — Гаррет мягко прикасался кончиками пальцев к моим векам, «зайчики» приятно грели кожу вокруг глаз.
— Жаль. Я бы хотела взглянуть, хоть одним глазком, — протянула я, убаюканная расслабляющей процедурой. — А с зеркалами… Как-то я никогда себе в них особенно не нравилась…
— Демиурги, что за глупости вы говорите! — неожиданно вспылил Гаррет. Я резко открыла глаза. Дракон смотрел на меня, сморщившись, будто у него болели зубы. Заметив мой взгляд, он натянуто улыбнулся, потрепал меня по макушке и снисходительно произнес:
— Вы очаровательная юная несса, Сашша, не любить зеркала у вас нет никаких оснований. А в Драконьи горы вы обязательно попадете — вы же дракон, не забывайте об этом.
Я промолчала. Он был неплохим стариканом, особенно в те редкие минуты, когда не занудствовал и не пытался вести себя со мной как с малым ребенком. Тем не менее от его постоянного и пристального внимания мне было не по себе. Иногда мне казалось, что он напряженно ждал от меня чего-то, чего я не делала. Я пыталась выяснить, что он от меня хочет и зачем со мной возится, но он неизменно уходил от ответов, а если я пыталась прижать его к стенке, просто отказывался отвечать.
— Позже, моя нетерпеливая несса, позже, — посмеиваясь, говорил он. — Вы еще практически ничего не знаете об этом мире. И вам противопоказаны серьезные нагрузки, так что не спешите.
Я старалась не давить на него, послушно кивала, лечилась, училась и страстно ждала новостей.
Глава 5
О ранних браках
— Я обучал Гаррета воинскому делу, когда он был совсем еще пацаном, горячим и бесстрашным. — Сэлл со вкусом отхлебнул из чашки горячего травяного чая. — Это потом жизнь его потрепала. Махнул на себя рукой, стал вести себя, будто ему не пятьсот, а пять тысяч…
— Гаррету пятьсот лет? — изумилась я. — А вам тогда сколько, Сэлл?
— Мне тысяча триста или тысяча четыреста, крошка, с возрастом перестаешь считать. — Старый дракон достал из вазочки очередной сушеный фрукт, похожий на миниатюрный баклажанчик. Однажды попробовав такой, я долго не могла избавиться от приторного вкуса во рту. Сэлл же готов был поглощать эти жуткие сладости в промышленных количествах. — В общем-то молодость для драконов, — он подмигнул мне, — просто жизнь без алайи очень уж тягостна, вот и становишься занудой. Да еще эти дела… — Он махнул рукой. Я воровато огляделась — Гаррет еще не вернулся, отбыв с утра по делам, и спросила:
— Сэлл, а что такое случилось с Гарретом, что он стал… таким?
— Таким старым и занудливым, хитрая маленькая несса? — гулко расхохотался Сэлл, но тут же посерьезнел. — Раннее обретение алайи сказалось, мне кажется. Когда между алайи большая разница в возрасте, младшие тянутся за старшими и взрослеют быстро.
— А какая она, его алайя? — спросила я, не совладав с женским любопытством.
— Сильная, властная, жесткая, очень взбалмошная, — Сэлл усмехнулся, — сумасшедше красивая. Очень самоуверенная. Гаррета она очень долго пыталась вырастить под себя… не слишком успешно, впрочем. Видимо, это странное стремление свойственно всем взрослым драконам. Изменить его она так и не смогла, но он стал еще более серьезным и ответственным — в противовес ей. Ну и, конечно, Шорр тоже не сделал его моложе — обычно опекунство достается парам драконов, которые уже вырастили своих собственных детей. Но после гибели родителей малыш не подпускал к себе никого, кроме Гаррета.
— Я не знала, что Шорр — приемный сын, — пробормотала я.
— Гаррет слишком трясется над тобой, девочка, держит в хрустальной коробочке. Он стал чрезмерно осторожным, точно василиск во время линьки… Но мне кажется, что внутри Гаррета еще живо то пламя, которое делало его когда-то тем неистовым Золотым Рыцарем, о котором слагали песни.
— Песни? Вы шутите! — Я потрясла головой в веселом изумлении. — Вот уж не подумала бы!
— Он отличный парень, крошка, поверь мне. — Сэлл накрыл мою руку своей ладонью и чуть сжал ее, как будто пытался донести до меня что-то очень важное. — Ему просто нужно перестать чувствовать ответственность за весь мир.
Одним прекрасным счастливым утром меня разбудила Маруська.
— Мама, мама, как же я рада тебя видеть! — Она тормошила меня, смеялась и ревела одновременно. — Как я напугалась и как же рада, что ты нашлась!
— Моя чудесная любимая девочка! Я не сразу поверила в свое счастье, и еще минут десять мы не способны были на членораздельные высказывания — обнимались, гладили друг друга по волосам, вытирали друг другу слезы, смеялись от радости, плакали от пережитого ужаса — все разом… Наконец Маруська чуть успокоилась и смогла рассказать о том, что произошло на Земле после моего исчезновения.
Я предупредила о том, что у меня намечается очередной приступ — и пропала. Первым всполошился мой шеф, который на следующее утро не смог мне дозвониться. Мобильник был недоступен. Соседка видела меня входящей в парк, мои привычки были всем хорошо известны. Но в парке следов моего пребывания не обнаружили — я как в воду канула. Меня искали три месяца, мои коллеги поставили на уши больницы, милицию и волонтерские службы поиска людей, весь интернет был завален моими фотографиями — но все без толку. Несколько дней назад следователь сказал Маруське, что, судя по обстоятельствам дела, надежды практически нет.
— Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда меня нашел Шорр и сказал, что ты жива, у тебя почти все в порядке и что он меня к тебе отведет! — Мы потихоньку успокаивались, так что изъяснялись уж не междометиями и отрывочными словами, а вполне вразумительными фразами.
— Он нашел бы тебя гораздо раньше, если бы у тебя работал мобильник, — заметила я. — Что случилось?
— Ну, понимаешь, я перед тем, как ты пропала, познакомилась с одним парнем, Леша его зовут, — замялась Маруська. — Дала ему свой телефон. А он, Леша этот, оказался каким-то странным. Приставал как-то противно, нахальный тип, в общем. Я это… симку поменяла. Ты не думай, если бы с твоего телефона звонок был пропущенный, я бы перезвонила. Я каждый вечер смотрела! А на звонки с незнакомых номеров боялась отвечать. Этот хмырь меня все равно как-то нашел, но я была уже с Шорром. Ух, как он ему врезал!
