– После того как переговоришь с капитаном Менендесом, отправь гонца к королю Монтарии. Извести его о том, что, поскольку Рамиро Четвертый погиб, линзорийский трон теперь наследует леди Селина Палейно. Он будет знать, как поступить с этой информацией. Теперь ты, Марио, – обратился он ко второму гвардейцу. – Быстро собираешь отряд, который отправится сейчас вместе с нами. Здесь главное скорость, поэтому даю тебе пять минут. Много народу набрать не успеешь, но, может, оно и к лучшему: мы хотим двигаться быстро и не привлекать к себе лишнего внимания. Всем все понятно?
– Да.
– Да, сэр!
– Тогда вперед.
Ирвин мотнул головой, и обоих гвардейцев как ветром сдуло.
– Педро, где факелы?
Слуга послушно метнулся в темноту прохода и быстро принес целых три факела, заранее приготовленных на случай, если тоннелем придется воспользоваться.
– Зажги один, – велел Ирвин. – Остальные передашь моим людям, когда они подоспеют. Пускай догоняют нас, но не издают лишних звуков. Мы не знаем, что там дальше.
Он вроде бы договорил, но продолжал смотреть на Педро таким цепким взглядом, словно не собирался его отпускать.
– Надеюсь, ты понимаешь, что какие бы то ни было фокусы сейчас неуместны, – произнес он после длившейся несколько секунд паузы. – Твой хозяин мертв, а о том, куда мы направляемся, в самое ближайшее время будет знать достаточно много народа. Тебе все ясно?
– Да, господин Торендо. – За последние несколько минут слуга успел настолько растерять свою обычную внушительность и самоуверенность, что его было трудно узнать. – Только… Я ведь могу не идти туда вместе с вами?
Педро боязливо покосился на вход в тоннель.
Ирвин удивленно посмотрел на него, но вдаваться в подробности того, что такой помощник ему точно не нужен, не стал.
– Можешь, – лаконично подтвердил он. После чего снова повернулся к нам троим: – Идем?
– Да.
Винсент и Дилан заканчивали пристегивать к поясу ножны, прежде оставленные за пределами королевских покоев.
– Стелла, тебе обязательно туда соваться? – недовольно осведомился Ирвин, видя, что я шагнула ко входу в тоннель вместе со всеми.
Я ничего не ответила, только нарочито улыбнулась, тем самым давая понять, что тема обсуждению не подлежит.
Охотники всегда преследуют тъёрнов вместе. И вместе выручают своих. А я пока еще Охотница. Хотя, похоже, это уже ненадолго.
Сперва коридор резко уходил вниз. Хорошо, что у нас оказался факел: темнота тут с самого начала была кромешная. Никаких щелей, через которые мог бы пробиться солнечный свет. Потом спуск стал менее резким, а затем и вовсе прекратился. Теперь мы, по всей видимости, находились под землей. Воздух был затхлым.
Первое время мы старались соблюдать максимальную тишину, поэтому молчали и шли чуть ли не на цыпочках. Потом, поняв, что пустой коридор будет тянуться еще достаточно долго, позволили себе чуть-чуть расслабиться. Стали периодически переговариваться полушепотом.
– Пахнет грибами, – констатировала я, в очередной раз втянув носом воздух.
– Скажи лучше плесенью, – обернувшись, насмешливо отозвался Ирвин.
– Любишь ты все опошлить, – поморщилась я.
– Люблю называть вещи своими именами.
– Поэтому ты упомянул в трогательной истории про гибель Рамиро Четвертого Малиновую бухту? Кстати, история хороша. А ты еще при нашей первой встрече говорил, что не писатель.
– Хочешь повторю? – Ирвин замедлил шаг, чтобы идти рядом со мной. Ширина коридора это позволяла. – А про Малиновую бухту я сказал на всякий случай. Пусть это название свяжут с Рамиро. Впоследствии увидим, как все пойдет. Возможно, никто не удивится, что тело короля так и не удалось найти. Но если возникнут вопросы, мы сможем постепенно «вспомнить» про эту самую бухту. Пока до нее доберутся, пока найдут тело, пройдут месяцы, и никто уже не сможет определить, как давно погиб этот человек. Зато специалисты с соответствующим альтером смогут удостовериться, что он принадлежал к семье Рейесов.
– Разумно, – одобрила я.
– Все это, конечно, при благополучном стечении обстоятельств, – пробормотал Ирвин.
– А при неблагоприятном?
– А при неблагоприятном официальная версия о смерти короля – это последнее, что будет нас волновать, – проворчал он, вглядываясь в темноту.
Мы шли еще минут пятнадцать – двадцать. Потом вдали послышались голоса. Сначала мы остановились. Затем, коротко посовещавшись, продолжили осторожно продвигаться вперед. Факел решили не тушить. Пламя могло нас выдать, но функционировать в кромешной темноте было нереально. Как только увидим впереди отблески чужого света, погасим свой.
Свет достиг зоны нашего восприятия чуть позже, чем голоса. Правда, он был очень слабым, но все же лучше чем ничего. Мы шли медленно, внимательно вглядываясь в расползающуюся впереди темноту; мужчины держали оружие наготове. Вскоре стало очевидно, что голоса раздаются исключительно женские.
– Конкурсантки? – вполголоса предположил Дилан.
Ирвин ускорил шаг.
Следопыт оказался прав. Вскоре по правую руку от нас возникло зарешеченное окно, за которым мы действительно увидели конкурсанток. Они были заперты в комнате прямоугольной формы с низким потолком; дверь я со своего места не разглядела. На стене их камеры горел факел; именно его свет, пробивавшийся через окно, мы и увидели в коридоре.
Наше появление у окошка не прошло незамеченным. Сначала голоса резко стихли; девушки забились в дальний угол, с опаской глядя в нашу сторону. Но вскоре пришло узнавание. Сперва один голос воскликнул:
– Это же Стелла!
Потом другая девушка подхватила:
– Стелла и ее посол!
Видимо, заметила Винсента. При этом Ирвин так сверкнул глазам, что любому факелу впору было бы самоубиться о стену от стыда. Я на всякий случай вжала голову в плечи. Но тут третья девушка закричала:
– Ирвин Торендо!
И они все разом бросились к окну. Настала моя очередь сверкнуть на кого-то глазами.
– Вытащите нас отсюда! – закричали они наперебой. – Откройте дверь!
Дилан отпрянул от окна, вглядываясь в продолжение коридора. Ясное дело, все попытки соблюдать тишину и осторожность на этом заканчивались.
– Тише! – Ирвин сделал успокаивающий жест рукой и повторил: – Старайтесь говорить тише. Где находится дверь?
– Здесь!
– Да здесь же!
– Справа от окна, – послышался более хладнокровный голос. За решеткой возникло лицо мадам Рене, учительницы танцев. – Вернее, слева, если смотреть с вашей стороны.
Мы принялись осматривать и ощупывать стену. Результата не было: она казалась сплошной. Предоставив мужчинам продолжать поиски, я снова прильнула к окну.
