Окончательно меня эти слова не убедили. Кто ее знает, что она может? Не исключено, что и через решетку запросто проберется. Но палец я убрала.
– То есть ты – иллюзия? – уточнил Винсент.
– Конечно, иллюзия, – откликнулась Нурит. – Впрочем, кто из нас может быть вполне уверен в том, что он не иллюзия? – добавила она, подмигнув.
Мы с Винсентом переглянулись. В какое-нибудь другое время вот так небрежно пофилософствовать было бы очень даже мило. Но сейчас, в преддверии завтрашних событий, настроения на это не было вовсе.
– А что это вы перестали есть? – поинтересовалась между тем Нурит. – По-моему, обед просто прекрасен. А ты как думаешь, Стелла? – Она устремила на меня лукавый взгляд.
– Я думаю, – неспешно произнесла я, – что ты могла бы мне кое-что объяснить.
– Что именно? – По глазам ведьмы я отлично видела, что она точно знает, о чем идет речь. – Спроси, может быть, я действительно смогу быть полезна.
– Вчера на лунном холме. То, что я перекинулась. Это твоих рук дело?
Это была моя последняя надежда получить ответ. Дождаться хоть каких-нибудь объяснений. Если их не даст ведьма, не даст никто.
– Нет, не моих, – покачала головой Нурит. – То, что ты изменила облик, – это результат твоих собственных возможностей. У тебя очень сильный альтер, Стелла. И очень опасный. Ты даже не представляешь себе насколько. Впрочем, это и хорошо. Если бы представляла и пожелала этим воспользоваться, от тебя пришлось бы избавиться – так же, как приходится избавляться от тъёрнов. Ты могла бы представлять для этого мира большую опасность.
– Вот уж спасибо, – буркнула я. – Теперь мне стало гораздо легче.
– Ты напрасно так нервничаешь, – заметила Нурит. – Я сказала «могла бы». А «могла бы представлять» и «представляешь» – это совершенно разные вещи. Зачастую между ними нет ничего общего. К тому же представлять опасность – это не повод для самобичевания. Я, например, представляю огромную опасность очень для многих, – не без удовольствия добавила она. – И прекрасно себя при этом чувствую.
– Хочешь сказать, что я и дальше продолжу спонтанно превращаться в тъёрна? – мрачно осведомилась я.
– Вовсе нет, – возразила ведьма. – Я бы удивилась, если бы это повторилось даже единожды.
– Почему?
Теперь я ждала ее ответа с надеждой.
– Видишь ли, тому есть как минимум две причины. Во-первых, твоя реакция. Вчерашние события явились для тебя травмой, и, думаю, ты сама не допустишь их повторения. Но это причина субъективная. Если же смотреть объективно… Слишком уж много всего совпало вчера для того, чтобы такое перевоплощение стало возможным. Особая активность луны, лунный холм, пережитое тобой потрясение, смертельная опасность. Все это вместе сделало возможным то, что, как правило, остается за гранью реальности.
– Но как такое вообще могло случиться, учитывая, что поблизости не было преобразившегося тъёрна? – продолжала допытываться я. Не скрою, после обещания Нурит мне стало намного легче, но хотелось успеть задать ей все накопившиеся вопросы, пока она в очередной раз не исчезла. – Или все-таки был?
– Не было. Но незадолго до перевоплощения ты была уверена в том, что тъёрн рядом с тобой. Ты настроилась на присутствие тъёрна. И вот этот настрой на фоне твоего неровного психического состояния сработал так же, как настоящая близость тъёрна. Я же говорю, что все кругом – это немного иллюзия, – улыбнулась она. – Зато ты опять-таки можешь быть спокойна. Шансы повторения чего-либо подобного ничтожно малы. Как правило, Вещатель перевоплощается только по осознанному желанию, да и то при соблюдении целой кучи условий.
Я облегченно выдохнула.
– Так чего же не едите? – повторила Нурит. – Вкусно ведь! Ну, не стражникам же отдавать в самом деле?
С этими словами она отправила себе в рот устрицу. С наслаждением прожевала и проглотила. Все это выглядело очень натурально, особенно учитывая, что в действительности количество устриц в тарелке не изменилось.
– А с мальчиком ты бы помирилась, – снова обратилась ко мне она. – Хороший ведь мальчик. Ну да, ошибся один раз. С кем не бывает?
– Нам бы для начала завтра выжить, – хмуро напомнила я. – Тогда можно будет и про примирения рассуждать.
– Да выживете, куда вы денетесь, – беззаботно махнула рукой Нурит. – У вас будет как минимум два способа спастись, и один из них сработает. Не думаешь же ты, что я так спокойно сидела бы здесь и поглощала устрицы – ну да, пусть даже иллюзорно, я вижу, что ты проницательна, – если бы думала, что Дилану завтра отрубят голову. Он мне, знаешь ли, очень дорог. Да и вы с Винсентом мне далеко не безразличны. И малышка Джен тоже.
– Джен в безопасности, – сообщил Дилан.
– Пока да, – кивнула Нурит. – Но вообще ситуация не нравится мне чрезвычайно. Что-то здесь затевается, и это что-то может оказаться для нашего мира пагубным. Вот на этом-то вам и придется сосредоточить свое внимание. А завтра… – Она неопределенно повела плечом. – Забудьте. Ничего плохого завтра с вами не произойдет. Мне пора. Но мы еще увидимся.
Она с улыбкой подмигнула и почти сразу же растворилась в воздухе. А мы остались доедать обед, обдумывать состоявшийся разговор и ожидать завтрашнего дня.
Глава 21
Освобождение
Не думаю, что хотя бы одному приговоренному к казни удалось взойти на эшафот в спокойном расположении духа. Мы с Винсентом и Диланом не стали исключением. Вероятность счастливого исхода, которую я вчера так смело приравняла к девяноста пяти процентам и которая после предсказания Нурит подскочила еще выше, теперь резко опустилась в моем восприятии процентов до тридцати. Когда за нами пришел конвой, состоявший из доброго десятка солдат, признаюсь, у меня душа ушла в пятки.
Нас провели по узким коридорам и темным лестницам к выходу из тюрьмы. Внешний мир встретил нас ослепляющим светом. Щурясь, мы пешком направились к эшафоту. Идти было недалеко: за тюремным двором, огороженным высокой и безликой каменной стеной, почти сразу же начиналась площадь. Двое конвоиров шагали впереди, четверо по сторонам, остальные сзади. Руки нам не связывали, но шансов сбежать, пожалуй что не было. Впрочем, в наши планы это и не входило.
На эшафоте уже поджидал палач, а из водруженного у его ног бревна торчала рукоять топора. Вокруг эшафота скопилась огромная туча народу. Причем если слева от него колыхалась обычная в таких случаях толпа, то справа были сооружены самые настоящие трибуны. Три ряда, возвышавшиеся один над другим, были предназначены для наиболее высокородных особ. В центре верхнего из них я сразу же увидела Рамиро. Выглядевший довольным нарядно разодетый, он увлеченно о чем-то беседовал с сидевшим рядом мужчиной. С другой стороны от короля восседал еще один не последний человек на нынешнем мероприятии, глава местной инквизиции Донато Эстальо.
Наше появление привело относительно спокойную до того толпу в состояние крайнего возбуждения. Люди принялись вытягивать шеи, работать локтями, пробираясь поближе к эшафоту, сверкали жадными до зрелища глазами. Среди общего невнятного шума периодически раздавались одинокие идейные выкрики, такие как «сообщники ведьм!», «предатели веры!» и «еретики!». Особенно громкий и резкий возглас «возмездие предателям!» заставил всех нас повернуть головы. Кричала невысокая, худенькая девушка, неясно каким чудом пробившаяся в первый ряд. Рядом с ней стоял светловолосый парень с висящей на плече лютней, рисковавшей серьезно пострадать в толпе. Я на мгновение опустила веки и едва заметно склонила голову. Таким своеобразным способом Джен давала нам понять, что она здесь и что-то затевается.
