– Чего ты от меня хочешь? – рявкнул Винсент, и сам отнюдь не довольный неожиданным пленом. – Иди и у отца моего спроси!
– При чем тут мы, как раз понятно, – решила помочь Воину я. – Нас здесь держат в качестве игрушек Винсента.
– Игрушек?!
Видя, как Следопыт зеленеет от злости и готовится обрушить свое возмущение на ни в чем не повинного Винсента, я поспешила уточнить:
– В качестве любимых игрушек. Он же сказал: все, что захочет сын, будет ему обеспечено. Без выхода за пределы дворца. Хочешь девиц, бери девиц, хочешь друзей – пожалуйста! Вот тебе друзья, все в сборе, прямо под носом, хоть в мячик с ними играй, хоть на мечах тренируйся. Понадобится – еще и бантик на каждого повяжем и в оберточную бумагу запакуем. Ну брось, Дилан, не страдай, – рассмеялась я, видя, как у приятеля вытягивается лицо. – По сравнению с эшафотом это не так уж и плохо. А рано или поздно мы что-нибудь придумаем.
Придумывать, однако же, пришлось скорее рано, нежели поздно. О такой необходимости мы узнали после того, как Винсента навестил Конрадо Палейно.
Вообще-то посетителей к нам не пускали. Нам не просто не позволяли покидать дворец, но и старались полностью оградить от внешнего мира. И тем не менее для лорда Палейно было сделано исключение. Как-никак герцог и более того – уже практически дядя королевы.
Винсент с Конрадо встречались один на один; пожалуй, эту встречу можно было назвать аудиенцией. Однако понятие «один на один» у принцев и королей весьма своеобразно. Оно подразумевает присутствие в помещении слуг, охраны, тех или иных приближенных. Так что и я, не увидев в этой связи возражений со стороны Винсента, осталась сидеть в дальнем углу комнаты и потому слышала состоявшийся между ними разговор.
– Не буду лгать, будто я рад вас видеть, – хмуро говорил Конрадо Палейно, не опуская глаз и меряя Винсента неприязненным взглядом. – Я считаю, что вы поступили низко и безответственно и именно на вашей совести то положение, в котором теперь оказалась моя племянница. Полагаю, вы отлично знаете, что ее положение оставляло желать лучшего с самого начала. Теперь же ситуация стала хуже некуда, а вы даже палец о палец не хотите ударить, чтобы помочь Селине. Ваше происхождение, которое вы так успешно ото всех скрывали, позволило вам выйти сухим из воды. И, по-видимому, вам не хватило благородства на то, чтобы позаботиться не только о себе.
Винсент выслушивал упреки Конрадо – отчасти справедливые, отчасти – нет – весьма терпеливо, не торопясь ни возражать, ни оправдываться. Вне всяких сомнений, он чувствовал свою вину и, надо отдать ему должное, готов был в таких случаях ее признавать. Воин вскинул голову только тогда, когда герцог завел речь о нынешнем положении Селины.
– Что вы имеете в виду? – резко спросил Винсент. – Что случилось с Селиной?
Сейчас он смотрел на герцога напряженно и одновременно требовательно, и его взгляд внезапно чем-то напомнил мне Густава.
– Только не разыгрывайте передо мной ребенка, – зло прищурился Конрадо. – Ни за что не поверю, что вы ни о чем не знаете.
Я ожидала, что Винсент тоже разозлится, но он только опустил веки и медленно вздохнул.
– Послушайте, лорд Палейно, – произнес он, открывая глаза. – Я хорошо понимаю ваше ко мне отношение. Не стану спорить: в том, что произошло, есть моя вина. Но я предпочитаю не страдать о содеянном, а действовать. Поэтому просто ответьте наконец на мой вопрос: где сейчас Селина и что с ней произошло?
Герцог недоверчиво нахмурился.
– Вам что, действительно это неизвестно?
– Да откуда, черт побери, это может быть мне известно?! – все-таки утратил самообладание Винсент. – Я сижу в этой коробке, отрезанный от мира не лучше, чем в тюрьме! Все, что мне сочли нужным сообщить, – это что ее свадьба с Рамиро состоится, как и было назначено, через три дня.
– Ну хорошо. – Конрадо, кажется, был теперь склонен поверить словам Воина. – Если дело действительно обстоит так, как вы говорите… Селина в Кагорской башне. Ее увезли туда сразу после того, как вас застали вместе. Свадьба действительно должна состояться, как было запланировано изначально. Но до тех пор мою племянницу держат взаперти. К ней не пускают никого, в том числе и меня. Ей даже отказали в просьбе взять с собой ее служанку! А через три дня Рамиро намерен взять ее в жены прямо там, в башне, и на сей раз ее согласия никто не спросит даже для вида.
Я вздрогнула от резкого, громкого стука и последовавшего за ним звона. Сосредоточившись на словах Конрадо, я упустила из виду Винсента, который сейчас со всей силы стукнул кулаком по столешнице. Чашки подскочили и со звяканьем опустились обратно на блюдца; из кофейника выплеснулась на скатерть темная горячая жидкость.
– Продолжайте, герцог, я вас слушаю, – настойчиво сказал Винсент.
Конрадо и правда замолчал, слегка опешив от столь бурной реакции.
– Все это мне было известно уже давно, – возобновил свой рассказ он. – Скажу прямо, изначально вы были мне симпатичны, и я разочаровался в вас после этой истории. Поэтому я никогда не пришел бы к вам, если бы она не получила продолжения.
На сей раз посуда не звенела, а напитки остались на своих местах. Винсент очень медленно поднял голову и, кажется, попытался глазами выкачать дальнейшую информацию напрямую из мозга герцога. Тот продолжил рассказывать, подчиняясь требовательному взгляду.
– Как я уже говорил, к Селине меня не пускают. Я мог бы возвратиться в свое поместье, но предпочел остаться во дворце, чтобы быть ближе к Рамиро. Благо пока меня оттуда не выставили. Несколько раз я пытался с ним поговорить, но безуспешно. И тем не менее я старался ненавязчиво крутиться неподалеку от Рейеса. Подкупил кое-кого из слуг. Словом, мне удалось подслушать один разговор тет-а-тет, состоявшийся между Рамиро и его слугой – тем, который всюду следует за ним и посвящен во все его дела.
– Педро, – одними губами прошептала я.
По лицу Винсента я поняла, что Воин пришел к тому же выводу.
– Из этого разговора мне удалось выяснить следующее. Из башни Селину так и не выпустят. Бракосочетание будет заключено прямо там. А вскоре после этого ей собираются устроить несчастный случай.
Я вздохнула. Несчастные случаи среди членов королевских фамилий, да и вообще среди тех, чей оттенок крови приближается к голубому, весьма нередки. В частности, они нередки в башнях и тюрьмах. Впечатление складывается такое, будто короли и их ближайшие родственники очень плохо умеют сохранять равновесие и вечно падают в глубину лестничного проема, в результате чего ломают себе шею.
Винсент выглядел неожиданно спокойно; его взгляд был устремлен не на герцога, а в пространство.
– Вам известно что-нибудь еще? – спросил он сквозь зубы.
Смотрел по-прежнему мимо собеседника. И только по голосу можно было понять, насколько он взбешен. Впрочем, я это понимала, поскольку хорошо знала Винсента. Была ли его реакция очевидна герцогу, судить не берусь.
