— Все в руках Господа нашего, а приметы, сын мой, — отголоски язычества невежественного, — наставительно сказал приор. — С Богом. С дороги уходите как можно глубже в лес. Погоня будет двигаться вам навстречу. Когда они не обнаружат вас здесь, то, скорее всего, будут проверять дорогу в Ош. Сомневаюсь, что они додумаются искать вас так близко от Лектура.
— Спасибо, падре, за все. Благословите меня…
— Благословляю, сын мой, но идем, надо торопиться.
На улице уже светало, Тук успел оседлать лошадей и сложил вещи. Приор перекрестил нас еще раз и затворил ворота.
— Ну что, Тук… похоже, пока Бог на нашей стороне. — Я, подъехав, хлопнул своего слугу по плечу, выбив целое облако пыли. Вот поганец… так и не привел свою одежду в порядок.
— Бог — в нас, ваша милость, — убежденно заявил шотландец и перекрестился.
— В нас так в нас. В лес сворачивай. — Я тронулся с места.
Э-эх! Жизнь наша благородная, как говорится, и опасна и трудна… ничего… вот сегодня нам опять повезло, и нет никаких оснований думать, что дальше будет по-другому. Вперед, в замок Базе. Надеюсь, из меня получится образцово-показательный монах-бенедиктинец…
— Тук.
— Да, ваша милость… — Шотландец зевнул.
— Пасть закрой, муха залетит. Ты латынь знаешь?
— Знаю… Требник наизусть.
— Давай учи меня. Всему, что должен знать монах.
— Зачем это вам, монсьор?
— Не твое дело, доедем — узнаешь…
— Вот чует мое сердце неприятности… — пожаловался Тук.
— Не скули. Давай… Как будет по латыни «Господь»?
— Domine.
— Отлично… Domine… А «Господь с вами»?
— Dominus vobiscum…
— Еще лучше…
К обеду я твердо зазубрил несколько фраз на латинском языке. Не так все трудно, как мне сначала показалось. Сомневаюсь, что обычные монахи виртуозно знают латынь. Тук, к примеру, может шпарить на этом языке, не останавливаясь, достаточно долго, только вот большую часть декламируемого им текста он сам не понимает. Заучил наизусть, и все. А он еще как раз из продвинутой части монасей. Так что мне десятка фраз с головой хватит… надеюсь.
Проголодались и решили перекусить на живописной полянке, заросшей травой; углубились мы в лес достаточно далеко, и осторожничать нужды не было.
Тук выложил на скатерть мясо, хлеб, сыр и снял притороченный к седлу бочонок с сидром. Гостинцы из приюта. Пока я беззаботно дрых, мой верный слуга обеспечивал нас провиантом. Говорит — не крал, и я ему верю: слышал, как приор распоряжался обеспечить нас провизией. Еда, кстати, отличного качества. Хлеб так еще даже теплый. А сыр… В сыр я влюбился раз и навсегда. Подарок с небес, а не сыр.
— Тук.
— Да, ваша милость.
— Вот зачем ты мне служишь?
— Как «зачем»? — Шотландец чуть не подавился куском хлеба.
— Все, вопрос снимается… — М-да, ляпнул, не подумав.
Судьба у него такая… Карма…
— Ладно, другой вопрос: а… забудь. Нет вопросов. Возьми лучше карту и глянь, в какую нам сторону ехать. Так, чтобы на армию Паука не наткнуться.
Сам взял кубок с сидром и откинулся спиной на ствол дубка.
Еда есть, деньги тоже, с оружием все в порядке. План… по крайней мере, руководство к действию — тоже имеется. Погоня, по идее, уже нас проскочила и перекрывает пути на Ош и Кондом… Вот же средневековые гасконцы затейники: так назвать город, без всяких на то оснований… Насколько мне известно, данный городок к знаменитому резиновому изделию не имеет ни малейшего отношения.
Так вот, погоня нас должна потерять — если она, конечно, была. Послушник-то на самом деле мог и по девкам сорваться.
— Тук, ты карту посмотрел?
— А что мне ее смотреть, ваша милость, я и без нее вас выведу. Придется только большой крюк сделать.
— Это ничего. Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.
— А если горка небольшая? — попытался возразить мне Тук.
— Вот не перечь мне, собака. Сказал так — значит, так, а ни в коем случае не этак. Запомни две прописные истины. Хозяин всегда прав, а если он не прав — то это тебе показалось. Понятно?
— Конечно…
Неожиданно, примерно в полукилометре от нас на запад, раздался трубный голос рога, проревевшего какой-то осмысленный мотив.
— Что за… — Я прислушался — и практически на грани слышимости различил заливистый лай собак.
— Не знаю, ваша милость. — Тук вскочил и стал запихивать в сумки остатки еды. — Возможно, просто охота.
Охота? Что-то сильно масштабная… черт… если они движутся в нашу сторону, то выжмут нас прямо на армию Паука.
— Надо туда… — Тук привязал сумки и вскочил на коня. — Так мы проскочим между ними и Лектуром…
— Если повезет, проскочим, — добавил я и обругал себя последними словами за излишний оптимизм.
Твою же мать… собаками меня еще никогда не травили.
Взяли невысокий темп, не хотелось коней загонять, лес стал гуще, и можно запросто вылететь из седла, наткнувшись на сук.
Черт… неужели это за нами охотятся? Не может быть… разве… разве что приора уже допрашивают с пристрастием искусные палачи, и он соловьем заливается с «испанскими сапогами» на обеих ногах. Не верю я в безграничную человеческую стойкость, под пытками разговорится любой, даже самый крепкий. Твою же кобылу в трещину… и у Тука не поинтересуешься о вероятности такого сценария. Нет, скорее всего, нет. Доминиканец же говорил, что плевал с высокой башни на Луи. А вообще — хрен его знает…
Проскакали пару километров, лай собак стал ближе, чертовы твари как привязанные тянулись за нами.
Роден ровно скакал, не высказывая никакой усталости; мне показалось, даже с удовольствием.
Тук на своем Роланде тоже не отставал, да и вьючные лошадки бойко перебирали ногами.
Собаки периодически азартно взлаивали, перекликаясь между собой. В рог же трубили все еще далеко.
Выскочили на неширокую мелкую речушку и сотню метров проскакали прямо по воде, сбивая след…
Бесполезно.
Совсем рядом, яростно захлебываясь, залаяли собаки, я собрался пришпорить Родена, но пошел такой бурелом, что продвигаться дальше можно было только шагом. Твою же мать! Приехали…
— Тук, загоняй лошадей вон к тем выворотням, — я ткнул рукой в сторону завала из деревьев, — да привяжи их покрепче.
Завал образовался у подножия довольно высокого холма, один склон которого осыпался, образуя обрыв, и кони там были надежно прикрыты. Почти со всех сторон.
Сам соскочил с седла, вытащил арбалет из кобуры и перекинул через плечо перевязь с тулом. Потом привязал Родена. Снял щит, доставшийся мне в наследство от покойного племянника Исаака вместе с трофейным шлемом. И побежал к поваленному громадному дубу, перекрывающему путь к нам.
