Минус тридцать секунд. Странная сложилась ситуация. Русские моряки и солдаты на берегу ничего не подозревают о нацеленных на них германских орудиях. В свою очередь, немецкие моряки на боевых и транспортных кораблях, солдаты на пароходах и десантных баржах, ничего не подозревают о приближающейся к ним крылатой смерти.
Минус десять секунд. Вспоминаю строчку из труда фон Чишвица: «Всего в двух эшелонах надо было переправить около: 24.600 офицеров и нижних чинов, 3.500 лошадей, 2.500 повозок, 40 орудий, 220 пулеметов, 80 минометов и сверх того большое количество боеприпасов, инженерного имущества и запас продовольствия на 30 дней; только одно продовольствие весило 2 300 т».
Думаю, — А вот лошадок жалко, это вам не «дойчен зольдатен унден официрен», это действительно божьи твари, которые не ведают что творят…
Ноль — Время вышло! Позднее я много раз просматривал отснятый Андреем Владимировичем Романовым фильм. Оба «Вулкана» наводились на центр ЛК «Мольтке», который находился в районе второй трубы. Всего лишь 50-мм бронепалубы прикрывали сверху 3-е и 4-е котельные отделения, а также пороховые и бомбовые погреба башен «В» и «С». И вся эта роскошь в радиусе пятнадцати метров от точки прицеливания.
Ракеты ударили в палубу почти одновременно, под углом примерно семьдесят градусов. Ослепительная вспышка расколола темноту. Боевая часть первой ракеты весом в тонну пробила бронепалубу, прошла через котельное отделение, и взорвалась под снарядным погребом башни «С». Кумулятивная струя разрушила внутренние перегородки и пробила в правом борту ниже ватерлинии дыру диаметром в 7–8 метров, в которую хлынула вода. «Мольтке» — корабль с кочегарками, работавшими на угле. Взрыв котлов выбросил в небо облако раскаленного докрасна шлака. В принципе, вторая ракета была уже не нужна — немецкий крейсер был уже смертельно ранен. Но, что сделано, то сделано. Вторая ракета ударила в его середину, между трубами, повредив паропроводы, и добавив еще одну пробоину по правому борту. Дело в том, что вся конструкция подводной части боевого корабля была рассчитана на то, что мина или торпеда взорвутся у борта с наружной части корпуса, и придется оказывать сопротивление ударной волне идущей внутрь. Но кумулятивная струя, порожденная взрывом полутоны взрывчатки ударила изнутри. На это немецкие конструктора не рассчитывали. Примерно через три минуты после первого попадания «Мольтке» сел на грунт, имея крен в тридцать градусов. Корма ушла под воду по верхнюю башню, полубак частично остался над водой. Получив доклад о попадании в «Мольтке», я приказал отправить группе Тамбовцева сообщение о начале «Большой музыки».
Почти одновременно с «Мольтке» взорвался легкий крейсер «Франкфурт», который шел вслед за тральщиками, сопровождая авангард десанта в бухту Тагалахт. «Москит» не умеет бить в палубу. Высокий профиль полета у него не предусмотрен. Он бьет исключительно в борт. Куда попала злосчастному «Франкфурту» осколочно-фугасная боевая часть, вызвавшая такой эффект, я не знаю. Но факт остается фактом — крейсер был уничтожен почти мгновенно. Правда, это был единственный легкий крейсер пораженный «Москитом» насмерть. Крейсер «Эмден», получивший семидесяти сантиметровую надводную пробоину в левом борту, и трехметровую подводную в правом, сумел выброситься на отмель у Памерорт. При этом, из-за возникшего крена пользоваться артиллерией он не мог.
Через полтора часа, когда рассвело, сидящий на мели крейсер стала обстреливать русская батарея у Серро, что вынудило команду сойти на берег. «Кенигсберг» горел в ночи, как факел, освещая все вокруг. «Карлсруэ» оказался прошитым насквозь по диагонали. Взрыватель сработал со слишком большой задержкой. Но даже так, его скорость после попадания «Москита» не превышала двенадцати узлов.
Еще один крейсер, «Нюрнберг», получив попадание в носовую часть, и подводную пробоину, с сильным дифферентом на нос потерял ход, но остался на плаву. Некоторое время спустя, во время спасательных работ, он все же напоролся на русскую мину, сорванную с якоря, и затонул.
Отгремел последний взрыв и наступила тишина. Но у немецкого экспедиционного корпуса все было еще впереди. Смерть приближалась к ним тремя волнами. В первой шли ракеты «Уран», нацеленные на самые крупные транспорты. Во второй, восемь ударных вертолетов были готовы устранить недоделки, оставшиеся от крылатых ракет. В третьей волне шесть транспортно-ударных вертолетов должны были завершить разгром десанта. Прилетать потом МиГам, или нет, я решу, когда мне станет ясна вся картина происходящего.
Линкоры кайзеру было бы неплохо вернуть потом обратно. Но все будет зависеть от того, как поведут себя их командиры. Если они, поджав хвосты, уползут в свой Данциг, то скатертью им дорога. А если попробуют с ослиным упрямством выполнить полученный приказ, и начнут обстреливать русские береговые батареи, то… В общем, выбор за ними — и жизни, и смерти. А пока будем гонять вертолеты на уничтожение транспортного флота.
04:57 СЕ. Все, до рассвета еще полчаса. Германского десанта, считай, что уже и нет на этой грешной земле. Сначала по самым крупным пароходам ударили «Ураны», рассекая темноту вспышками взрывов. Большая часть транспортов имела водоизмещение от двух до трех тысяч тонн, при полном отсутствии герметичных внутренних переборок. Тонули они, как утюги. Кроме них море было забито деревянными посудинами самого разного назначения и водоизмещения. Баркасы, баржи, плашкоуты… Примерно полпятого этот «суп с клецками» атаковали подоспевшие ударные вертолеты. Они же добили несколько крупных пароходов, не желающих тонуть после попадания «Урана». Подоспевшие Ка-29 занялись тральным флотом, прорывающимся к месту высадки.
Все море заполнилось немецкими солдатами, офицерами и моряками в спасательных жилетах, пытающимися добраться до берега вплавь. Но балтийская вода в октябре — это вам не Ницца в июле, и немцы быстро замерзали насмерть в ледяной воде. Сейчас вернувшиеся с вылета вертолеты дозаправляются и перевооружаются.
Глянув на часы, я понял, что все закончилось в течение часа. Десантной армады больше нет, и в любой момент я могу отдать приказ, обрекающий на ту же участь и немецкие линкоры. Сейчас все зависит только от их командиров, и высшего командования. Эфир забит морзянкой. Все, теперь, при любом изменении обстановки, меня немедленно поставят об этом в известность.
А мне сейчас надо спуститься к себе, и оттуда попробовать выйти на связь с Тамбовцевым по закрытому каналу. Надо узнать, как там у них идут дела с величайшим человеком ХХ века.
12 октября (29 сентября) 1917 года, 05:05, Петроград. Кавалергардская улица дом 40, типография газеты «Рабочий путь»
Александр Васильевич Тамбовцев.
После моего заявления Сталин, что называется, слегка и ненадолго впал в ступор. Он минуты две молчал, не отрывая взгляда от пламени на конце фитиля керосиновой лампы. Потом он встрепенулся, и внимательно посмотрев на Бесоева, спросил у него (он, видимо, считал Николая Арсеньевича морским офицером, несмотря на сухопутную форму),
— Товарищ старший лейтенант, какими силами германцы намереваются прорваться в Рижский залив?
