— Но при этом, господин адмирал, как я понимаю, вы приказали отпустить с миром десять германских линкоров, — саркастически заметил Пилкин, — Вряд ли этот шаг можно считать дружественным по отношению к России?
— Владимир Константинович, — ответил я, — да, я приказал не обстреливать линкоры, если они в свою очередь, не откроют огонь по русским батареям или кораблям. По моему приказу, в штаб Хохзеефлотте была направлена радиограмма, в которой я предупреждал Гроссадмирала Тирпица, что уничтожив «Мольтке», я так же уничтожу и линкоры 3-го и 4-го отрядов, если он немедленно не уберет их, сначала в Путциг, а потом и в Вильгельмсхафен. Что и было незамедлительно исполнено.
Кроме того, крейсера адмирала Гопмана оставили Виндаву, и тоже ушли на запад. Господин адмирал, у нас нет желания делать легкой жизнь британскому королевскому флоту. Или вы считаете, что Россия и дальше должна воевать за чуждые ей британские и французские интересы? В данный момент и германцы, и Антанта одинаково враждебны России. Вы знаете, что сказал Клемансо, когда узнал об отречении русского императора? Его слова были буквально следующими: «Одна из наших целей в этой войне — достигнута!»
Но, Бог с ними, с французами и англичанами. России сейчас нужен мир и немедленно. — Дзержинский одобрительно хмыкнул, — Мир почетный, не позорный и не похабный, чего бы там не говорили по этому поводу разные политические болтуны. Но для заключения такого мира немцев надо убедить в том, что в случае их дальнейшего давления на Россию, их потери в этой войне будут неприемлемы. Разгром немецкого десанта лучше всего показал противнику наши возможности. Но сухопутное командование рейхсвера, в отличие от морского, закоснело в своей гордыне, и отвергло саму возможность заключить мир по «нулевому варианту»…
Генерал Бонч-Бруевич поднял голову, — Прошу прощения, Виктор Сергеевич, а что такое «нулевой вариант»?
— Это установление временной демаркационной линии по границе бывшей Российской Империи, за минусом части Царства Польского. — Я посмотрел на Дзержинского, — вы уж извините Феликс Эдмундович, но возиться с вашими буйными соотечественниками у новой власти нет ни сил не времени. Через несколько лет они сами запросятся к нам, ибо после немецкого «орднунга» власть Советов им покажется раем. — Я снова обвел взглядом всех собравшихся,
— Но в настоящий момент все это чистая теория, поскольку немецкое командование уперлось, и не собирается идти на компромисс. Их требования абсолютно неприемлемы для любой власти, какая бы не существовала в России. Поэтому мы начинаем операцию «Принуждение к миру». По германцам будет нанесены ракетно-бомбовые удары. В основном бомбардировать мы будем места дислокации их штабов, начиная с дивизионного уровня, и кончая генеральным штабом. Исходя из опыта предыдущей подобной операции, вряд ли на это понадобится больше пяти дней. Потом можно будет начинать переговоры об отводе германских войск.
Теперь перейдем ко второму вопросу, который в наших обстоятельствах является основным. Этот вопрос о Власти. Все вы знаете, что Временное правительство Керенского довело страну до полного развала. Дальше так продолжаться не может. В нашей истории, чуть меньше месяца спустя власть Временного правительства рухнула от легкого пинка, который отвесила «Главноуговаривающему» партия большевиков и их попутчиков. Правда, потом началась кровопролитная трехлетняя Гражданская война. В нашей истории, я надеюсь ничего похожего не произойдет.
Хочу вам сказать, что альтернативы власти большевиков нет. Временное правительство окончательно угробит Россию, превратив ее в колонию бывших союзников по Антанте. Военная хунта генерала Корнилова — из той же оперы. Из-за спины Лавра Георгиевича явственно торчат британские уши. Есть еще один, мало приемлемый для России вариант — чудовищных размеров «пугачевщина», и война всех против всех. Города — против деревни, сытых — против голодных, образованных — против неграмотных. Пять миллионов мужиков с винтовками, которые на протяжении трех лет умирали и убивали! Поверьте, жестокости и безумия Великой Французской революции покажутся всем легкомысленным водевилем.
К счастью, господа и товарищи, нам известен человек, который в нашем прошлом сумел вернуть России ее силу и могущество, превратив ее в Великую державу. Как вы думаете, товарищ Дзержинский, товарищ Сталин справится с теми обязанностями, с которыми не справились Николай II, князь Львов и Керенский?
— Вы считаете, что можно, совершить революцию, и избежать эксцессов? — ответил вопросом на вопрос Дзержинский.
Неожиданно в разговор вступил до сего момента молчавший подполковник Ильин, — Да, товарищ Дзержинский, мы так считаем. Более того, у нас в будущем был соответствующий политический опыт, который завершился вполне успешно. Я вам потом при личной беседе изложу наш план.
Я поднял руку, — Позвольте представить вам подполковника Ильина Николая Викторовича, — потом кивнул Ильину, — Продолжайте, Николай Викторович.
— Позднее, когда власть перейдет к большевикам, каждый может найти себе достойное место в новой России. Для начала надо заключить с Германией мир, на условиях предложенного нами «нулевого варианта». Для мужиков, измаявшихся в безземелье, — это земля… Для рабочих — справедливое трудовое законодательство и достойную оплату за их работу. Для всех бесплатное здравоохранение и образование. Для умных и талантливых людей — возможность занять любой пост и любую должность, без оглядки на их знатность и происхождение.
Для нынешнего офицерского корпуса и чиновников мы откажемся от идеи господина Энгельса о полной ликвидации старого государственного аппарата, армии и флота. Сохранив армию и флот, пусть на первых порах и в кадрированном составе, мы предотвратим появление большого количества безработных офицеров и чиновников, которые в нашей истории и стали питательной средой для Белого движения. Кроме того, не все воинские части будут кадрированными. На окраинах Российской империи, стараниями господ из Временного правительства поднимает голову местечковый национализм, с которым в любом случае придется бороться железной рукой. К тому же вероятна интервенция англичан, французов, американцев, и даже японцев. Кроме того, в срочном порядке необходимо воссоздать органы по борьбе с уголовной преступностью, разрушенных Керенским, и принять все меры к обузданию разгула бандитизма самым крутыми мерами, вплоть до расстрела уголовников взятых с поличным прямо на месте преступления. Работы, много, вся она нелегкая, но мы ее не боимся.
— Большевики не боятся нелегкой работы, товарищ Ильин, — сказал Дзержинский, — мы будем с вами сотрудничать, если это не потребует от нас отказа от идеи социальной справедливости.
— Не потребует, — сказал я, — если конечно не считать «социальной справедливостью» желание некоторых горячих и глупых голов перестрелять всех «бывших» — от царя, до последнего городового.
Дзержинский кивнул. Очевидно, он не хуже меня знал реальное состояние дел в России. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич сделал свой выбор уже давно. Еще тогда, когда вместе с генералом Потаповым они сделали все, чтобы сорвать замысел Корнилова стать диктатором. Он и в нашей истории служил большевикам не за страх а за совестью. Думаю, что и в этой истории он не изменит себе.
