Глухие слухи о странных событиях происходящих сейчас в Петрограде и на морском театре военных действий в районе Рижского залива, доводили Ильича до приступов бешенства. Черт возьми, если эти слухи верны хоть на одну десятую, то это может изменить всю картину. Вчера, ближе к вечеру Ильичу из Питера передали экземпляр утреннего номера «Рабочего пути». Происходили какие-то странные события, понять суть которых не мог даже изощренный мозг большевистского лидера. Остро не хватало информации. По обрывочным сведениям, полученным из разных источников, было понятно лишь одно — немцы потерпели в окрестностях Моонзундского архипелага поражение, сравнимое лишь с бойней, которую Нахимов устроил туркам у Синопа. Помнится, в гимназии ему всю печень проели этим Синопом и славой русского оружия. Но сейчас биты были не турки, а немцы, самая культурная и технически развитая нация Европы. Кроме того, что-то происходило и в Петрограде. Но известия, скорее их можно было назвать слухами, оттуда приходили совсем фантастические.
Люди, приехавшие из Питера, рассказывали о каких-то невиданных летательных аппаратах прилетающих и улетающих из Таврического сада. Кроме того эпицентром всех этих событий каким-то образом оказывалась большевистская газета «Рабочий Путь» и лично товарищ Сталин. В анонсе вечернего выпуска, который прочел Ильич, эскадра, разгромившая немцев, была названа «большевистской» и «революционной». Откуда, черт возьми, у Кобы взялась эскадра, которая не только плавает по морю и не тонет, но еще и способна громить немецкий флот? Так может завтра выяснится, что у хитрого грузина есть и еще и революционная большевистская армия, готовая по одному его слову растерзать кого угодно. Не слишком ли много силы сосредоточил в своих руках товарищ Сталин, и не готовит ли он революцию для себя лично.
Вот об этом Ленин и писал в черновике письма, которое он намеревался отправить сегодня вечером в Петроград. А уж лучше бы самому там побыстрее очутиться. Только вот не пускают его туда товарищи по партии, говорят, что Керенский так и не успокоился, все мечтает упечь его в Петропавловку. А, вернее всего, его холуи, просто пристрелят вождя большевиков, якобы, «при попытке к бегству», и ничего никому потом не докажешь…
За этими невеселыми размышлениями Ленин не услышал шум автомобильного двигателя. Через раздвинутые занавески он увидел машину лишь тогда, когда она подъехала к дому. Сначала Ильич было всполошился, но быстро успокоился, увидев, как из авто вылез его старый знакомый, связной и охранник Эйно Рахья. А вот вслед за ним, разминая ноги, из машины выбрались…
Ленин даже не знал, как их назвать. Трое крепких молодых парней, казалось с ног до головы, были увешаны оружием, и одеты в невиданную им никогда мешковатую военную форму из какой-то зеленой пятнистой ткани. Дополняли их наряд такие же пятнистые кепи, напоминающие «шапо» времен русско-турецкой войны, и высокие, до середины икры, шнурованные полуботинки — полусапоги на толстой рифленой подошве. Ильичу приходилось бывать во многих странах, и видеть тамошних военных, но ничего похожего до сих пор он не встречал.
Эйно Рахья пошел к дому, приветливо помахивая рукой, как бы успокаивая и демонстрируя дружеские намерения. Ильич помахал в ответ из окна и вышел из дома навстречу старому знакомому…
13 октября (30 сентября) 1917 года, 10:15, Выборг. Поселок Талликала
Сержант контрактной службы Кукушкин Игорь Андреевич.
У меня щемило сердце. Несмотря на то, что этот Выборг не был похож на мой, начала XXI века, все равно на меня, когда я ехал по его улицам, повеяло чем-то родным, домашним.
Допотопное авто нещадно качало и трясло на ухабах, внутри движка что-то брякало, а в кузове едко воняло бензином. Но, как гласит древняя солдатская мудрость, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Миновав окраину города, мы въехали в район, который в мое время назывался поселком Ленина. Сейчас тут настоящая деревня, конечно финская, сплошные одноэтажные домики и огороды, а в мое время это был уже фактически сам Выборг.
Вот и домик Юхо Латукки. Эйно Рахья, который сидел на сиденье рядом с водителем, повернувшись к нам сказал, — Товарищи, пожалуй я схожу к Ильичу один. Вы пока посидите тут, а то, увидев вас, он может решить, что вы приехали его арестовывать. Товарищ Сталин меня особо предупредил, что не надо пугать Владимира Ильича вашим грозным видом. Пусть потом вас пугаются те, кто захочет нам помешать.
Я пожал плечами, дескать, а мы, собственно говоря, и не лезем поперед батьки в пекло. Наше дело охрана, и передача послания Сталина лично в руки Ленину. Ну, а если будут вопросы — с удовольствием на них ответим…
С этими словами я выбрался из машины, размять ноги, а мои бойцы последовали за мной. Оружие мы, разумеется, взяли с собой, ибо по уставу вне ППД расставаться с табельным оружием бойцу запрещено. А где оно теперь то ППД?!
Рахья пошел к дому, приветственно помахав кому-то, кто осторожно выглядывал из окна через занавеску. Очевидно, его узнали, потому что занавеска дрогнула, и через несколько минут на пороге появился мужчина средних лет, без знаменитых усов и бороды. Он больше был похож не на вождя пролетариата, а на бухгалтера-ветерана из средней руки фирмы, занимающейся торговлей ширпотребом. Я помнил из истории, что «В. И. Ленин, скрываясь от ищеек Временного правительства, изменил внешность, сбрив бороду и усы». Но одно дело читать, другое дело — увидеть все своими глазами.
Слегка картавя, Ильич спросил у своего связного, — товарищ Рахья, скажите, что это за люди?
Рахья, нагнувшись к уху Ленина, и что-то зашептал. Я увидел, как у Ильича удивленно поползли наверх брови. Он протестующе потряс большой головой, и замахал руками.
— Нет, этого просто не может быть, товарищ Рахья, марксизм и современная наука не допускает подобных фактов. Это все выдумки попов и мистиков!
— Товарищ Ленин, — вступил в разговор я, — я начальник личной охраны товарища Сталина сержант морской пехоты Кукушкин, должен передать вам его личное письмо, — с этими словами я расстегнул полевой планшет и вытащил оттуда послание Иосифа Виссарионовича, протянув его Ильичу,
— А от себя лично могу сказать, что якобы наука, которая не допускает существование хоть каких либо ФАКТОВ, никакой наукой не является, а является самым настоящим мракобесием. Факт нельзя допускать или не допускать, факт, это объективная реальность, он либо есть, либо его нет. Я и мои товарищи это объективная реальность, с которой вам, товарищ Ленин, придется считаться в любом случае.
Немного обалдев от философской лекции прочитанной ему простым унтером, Ленин схватил записку Сталина и начал ее быстро читать. Дочитав ее до конца, он схватился за голову, и, раскачиваясь, как еврей на молитве, стал повторять, — Что теперь будет, что теперь будет, что теперь будет?!
— Товарищ Ленин, — сказал я, — успокойтесь, пожалуйста! В Питере прямо сейчас происходит революция, а поэтому у нас крайне мало времени. Собирайтесь, товарищ Сталин приказал сегодня же доставить вас в Питер. Керенский безоговорочно капитулировал, и партии большевиков срочно надо формировать правительство и брать власть в свои руки… Промедление смерти подобно.
