* * *
Старая дорога оказалась хоть и заброшенной, но вполне проходимой. Правда, не очень широкой. Слева канава, справа насыпь, еще дальше — горящие строения. Итог: за фланги можно было не волноваться — через огонь и насыпь немчура не полезет, а за канавой "боевым охранением" шел Кацнельсон, скрываясь среди кустов и высокой, укутанной пеленой дыма травы. И заметить его без специальных приспособлений противник не мог, а вот сам Марик, прикладывающийся время от времени к "навороченному" прицелу трехлинейки, видел всё. Ну или почти всё, что творилось вокруг.
Метрах в тридцати перед танком трусил Синицын, благоразумно держась в тени земляного вала. Мертвенно-бледный фосфоресцирующий свет ракет, изредка взлетающих над полем боя, терялся в пламени пожаров и не давал стороннему наблюдателю возможности рассмотреть в деталях происходящее на дороге. Лейтенант, распределивший бойцов в пехотном прикрытии, двигался позади, обозревая окрестности в широкий, почти панорамный видоискатель, прилаженный к РПГ. Связь функционировала без нареканий, вызывая у сержанта чувство легкой эйфории. Или, точнее сказать, чувство глубокого морального удовлетворения. От сбывшейся мечты. Мечты любого командира любого тактического звена любой армии. Контроль каждого бойца, контроль поля боя — чего еще не хватает для полного счастья? Ну да, артиллерийской и воздушной поддержки, огневой мощи и грамотного целеуказания. Правда, подобное желание — это уже, прямо скажем, перебор. Явный. Похожий на недовольное брюзжание пресытившегося изобилием гражданина — "золота никогда не бывает слишком много". Однако сержант к подобным типам не принадлежал и наглых требований через губу выдвигать не пытался, ему было достаточно и того, что есть. Ну, почти достаточно. "Ведь неплохая связь и хороший обзор — это тоже немало".
В настоящий момент командира танка беспокоило лишь одно: "Отчего ж спокойно-то так? Неужели фрицы не озаботились прикрыть это направление?" Ответ на мысленно заданный вопрос был получен практически сразу. Из наушников. Тревожным сообщением "головного дозора":
— Кажись, мины, товарищ сержант.
— Где?
— Где-то спереди. Чуть не наступил на одну…
— Проход найти сможешь? — перебил бойца сержант. — По краю или еще где?
— Дык, щупа-то нет. И потом, долго это.
— От, дурилка, — ругнулся Макарыч, открывая свой люк настежь. — Ходь сюды, злыдень.
Синицын подбежал к танку.
— На-кось. Держи чемоданчик. И фонарь заодно… Как собирать, помнишь?.. Ну и хорошо, не зря, выходит, мы с тобой этот ИМП цельный час драконили — пригодилось.
Барабаш просунул в проем чемодан, и уже спустя пару минут вооруженный миноискателем боец медленно побрел по дороге. Зигзагом, поводя в разные стороны "кочергой", прислушиваясь к щелчкам и пискам в наушниках.
— Есть проход! — доложился Синицын, дойдя до поворота, а затем вернувшись метров на сорок назад. — Дальше всё чисто. А тут можно у насыпи пройти. Только узко очень, я сейчас с краешку встану… Ага, вот так. Руками буду показывать.
— Ну, гляди. Не дай бог, промазал. Я тебя тогда, б…, с того света достану.
— Прорвемся, командир, не впервой, — прогудел со своего места Макарыч, дергая левый рычаг. — Прорвемся.
— Ну, с богом. Помаленьку, — скомандовал в ответ Винарский.
Вскарабкавшись правой гусеницей на склон земляного вала, танк медленно пополз вдоль обочины, ведомый почти вслепую, направляемый лишь короткими указаниями командира и выверенными движениями опытного мехвода.
Секунд через тридцать мины закончились. Дальше оставался поворот. Поворот направо, за огонь, за насыпь, к селу, к батарее противника.
— Марик, вперед продвинься. Глянь, что там с немцами, — прозвучал в ПУ голос лейтенанта.
— Точно! Давай, студент, — подтвердил приказ командир танка. — А ты, Гриша, пока чемодан упакуй.
Синицын быстро разобрал ИМП и, сложив все части в переносной бокс, передал последний Макарычу. А спустя еще какое-то время доложился ушедший вперед Кацнельсон:
— Пять орудий. У ближнего ствол на нас смотрит. Рядом хмырь какой-то. С биноклем.
— Снять сможешь?
— Погоди, сержант, — остановил лейтенант танкиста. — Надо бы развернуть фрицев в другую сторону.
— Да как, блин?
— Очень просто. Гриша, дуй к Марику и еще левее, во фронт к орудию. Очередь дашь, а Марик под шумок наблюдателя щелкнет. Глядишь, засуетятся сволочи, решат, что по ним оттуда бьют, а нас не заметят.
— Хорошо, — снова согласился сержант с доводами летчика. — Будем пробовать. Только пошустрей, пошустрей, парни.
— Есть пошустрее.
Первым о выходе на позицию бодро отрапортовал Синицын:
— На месте.
И сразу за ним Марик:
— Кацнельсон в канале.
— Ты еще "в канализации" скажи, — рассмеялся сержант. — Понабрался, блин, от майора словечек.
— А так красивше звучит. Солиднее.
— Всё. Хорош болтать, — отрезал танкист. — Готовы?
— Готовы.
— Поехали.
Короткая очередь ППШ прошлась по немецкому орудию. Метров со ста с небольшим. Одновременно с ней прозвучал выстрел из трехлинейки.
— Есть! Есть! — заорал в микрофон Марик. — Готов фриц. Попал!
— Да не ори ты, — поморщился сержант. — Тише. Тише давай.
И тут же впереди с гулким хлопком разорвался снаряд. Осколочный, семьдесят шесть миллиметров. Видимо, одна из тридцатьчетверок, просочившихся, наконец, сквозь гряду, пальнула наугад, в темноту. Напугав вражеских артиллеристов, принявшихся лихорадочно разворачивать орудие на звук выстрела, в сторону новой напасти.
— Поворачивают, поворачивают! — прокричал Марик, в азарте позабыв про приказ командира не мучить громкоголосьем чувствительный микрофон. Однако Винарский не стал поправлять бойца, а лишь скривился с досадой, приказывая:
— Так, а теперь все назад, за танк. Наш выход, парни. И не забудьте подчистить всё, что мы не додавим. Вперед, Макарыч, вперед! Полный!
Отзываясь на вдавленную в пол педаль газа, "семидесятка" метнулась вперед, набирая ход, быстро покрывая оставшиеся до поворота метры дистанции, готовясь ворваться на укрытые с фронта немецкие позиции. Чтобы крушить, ломать, давить железо и плоть врагов, пришедших с оружием в руках на чужую землю.
* * *
— Твою мать! — ошарашенно выдохнул сержант, заметив, как рванула дальняя из тридцатьчетверок. Страшно рванула, выпуская из развороченного чрева яркий сноп пламени, извергаясь огненными ошметками перекрученных взрывов броневых плит.
— Подбили! Заднего подбили! — орал надтреснутым голосом Гриша. — Сволочи! Гады! С-суки-и-и!
— Быстрее, Сима! — хрипел Винарский. Стискивая зубы. Не скрывая душащих его злых слез. Проталкивая сквозь горло приказ. — Быстрее! Чтоб эти скоты второго не подпалили!
