Утром 26 марта мы прибыли в Специю. Пришвартовались - и на выход, святая братия, командир и экипаж с вами прощаются и желают... Мы сопровождаем, как привыкли уже, в люке заминка - ничего, вряд ли вам еще когда-нибудь придется кататься на советской атомарине. Наконец и сам вылезаю наверх, на мостик, смотрю на берег, а там... Ну только оркестра и церковного хора не хватает!
Почетный караул - гарибальдийцы и наша морская пехота. Не в парадке - но все, что можно, начищено до блеска. И начальство здесь - и Владимирский, и Мехлис, еще какие-то чины, наши и итальянцы, замечаю и Маневича, и отца Серджио, и Кравченко. И Лючия тут же, меня увидела, уже рукой машет.
Я помогаю папе выбраться из люка, затем спуститься на палубу. Он оглядывается на берег, все видит и мгновенно принимает очень величественный вид, как король, возвращающийся в свои владения. Пока заводят сходни, вся святая команда уже оказывается на палубе. Они что, сейчас хором молиться будут? Нет, папа всего лишь осеняет "Воронеж" крестным знамением. Любопытно, по правилам их Церкви, места, где ее глава побывал, какой-то ореол святости приобретают? А мне, в сталинском СССР, писать в анкете "о связях с иностранцами" - с папой римским? Ладно, сейчас на берег, миссия завершена - и больше всего, в награду, я желал бы отоспаться полсуток!
Первым на берег, как положено, сходит наш отец-командир, с рапортом Владимирскому как командующему советским Средиземноморским флотом. Затем на трап ступает папа, я за ним, страхую - и оступиться может, и пока что отвечаю персонально за него. Сразу у схода на берег уже ждет "комитет по встрече", все предельно серьезны - и Лючия там же, нимало не сомневаясь в своем праве присутствовать. Вид у нее, как у киношной Лары Крофт - камуфляжный костюм итальянского образца (очень удачный, такие и немцы носили, если везло достать), стянутый на узкой талии советским офицерским ремнем с кобурой, егерские ботинки, черный берет со звездочкой и ППС на плече. Мне рукой махала, затем папу узнала - вздрогнула и опустилась на колени!
Ну бисова девчонка! Я по-итальянски все ж не понимаю, когда быстро говорят - разобрал лишь, что она просит благословить, а папа ей:
- Поднимись, - и спрашивает: - Кто ты?
Так она, вместо того чтобы ответить (после уверяла, что от волнения слова произнести не могла), просто встала, меня обняла и голову положила на плечо! Папа улыбнулся, просто, как человек, а не глава Церкви, и сказал:
- Дочь моя, этот рыцарь проявил чудеса храбрости, сражаясь за Святую Веру, с немногими сподвижниками истребив многочисленное войско слуг сатаны, он спас меня и братьев моих от лютой смерти. И будет ему за это высокая награда!
Как-то так - насколько я понять сумел.
Это что ж, нас уже благословили? Потому что папа дальше мимо проследовал, а Лючия у меня на шее повисла, никого не стесняясь! Смотрю, как с ним дальше наши и местные ручкаются, о чем-то говорят, гарибальдийцы с морпехами "на караул" взяли, пока вся компания мимо строя идет. И фотожурналисты тут же, даже кинооператора вижу! Завтра в "Правде" фото появится - а если и моя физиономия тоже, да еще с Лючией в обнимку? Не должны - понимают же, что секретность? Папе роскошный автомобиль пригнали, марки "бугатти", как мне Кравченко после сказал, для прочих еще пару легковушек попроще. Кому места не хватило, в "доджи три четверти" впихнули, ну и охрана, как подобает, БТР-"скаут" впереди, такой же замыкает, и еще четыре броневичка от итальянцев - вот удивительно, хороших танков делать не умеют, а колесной бронетехники изобилие, и вполне приличной на вид. Погрузились, отбыли.
Лючия на меня смотрит, как на святого. И говорит, что мы будем жить долго-долго и счастливо, так небеса указали. Валька, мимо проходя, усмехнулся - ну, ты, командир, попал!
Вечером сумел с Паолой переговорить, первая моя походная любовь здесь - рослая, фигуристая, синеглазая блондинка, типаж скорее скандинавский, чем итальянский. Спросил:
- Что тебе Лючия сказала, что ты от меня бегаешь?
Ответ услышал, выпал в осадок. Оказывается, всего лишь: "Еще раз возле него (то есть меня) увижу - вылетишь из Третьей Гарибальдийской, и только домой, ни один командир тебя в свой отряд не возьмет". А поскольку папа объявил, что убивать немцев или помогать другим их убивать, это во спасение души - и чем больше, тем вернее спасешься! - то все наши гарибальдийцы отмечены святым благословением, за это и после войны будут ценить и уважать.
- А быть изгнанным из рядов защитников Веры - это такой позор, все будут как на падшую смотреть. И никогда себе хорошего мужа не найду, не согласится никто!
Идейность прямо как у нас коммунизм! А если тот же папа завтра объявит нас проклятыми безбожниками? И рассобачимся, как с югославами в истории "там"?
На фронт бы скорее! И подальше, чтоб почтальон свихнулся, нас разыскивая. Хоть на Тихий океан, когда там с самураями начнется. Тем более давно мечтал, себе настоящую японскую катану раздобыть.
Подводная лодка К-25. Специя, Италия, 27 марта 1944
У входа в медизолятор бдили двое бойцов роты подводного спецназа. Вооруженные, к опасению Князя (корабельного врача Святослава Князева) - а вдруг случайный выстрел, а уж бой тут вести не дай бог. Что, с одним фрицем, в годах уже и безоружным, так справиться не сможете?
- Обижаете, тащ капитан-лейтенант, год на фронте, с оружием обращаться умеем. Чай, не новобранцы вчера из деревни. А по уставу положено именно так.
Комиссар госбезопасности 3-го ранга Александр Михайлович Кириллов приказал отпереть дверь. Вошел, обратился к пленнику, сидящему на койке:
- Как вы себя чувствуете, герр Рудински? Есть ли просьбы, замечания?
- А как еще я должен себя чувствовать, напрасно теряя время? - огрызнулся Рудински. - Вам я свои пожелания уже передал. Свяжитесь с вашим начальством, и пусть уже оно передаст в Москву, по указанному "адресу". Дальнейшее - не в компетенции корабельного контрразведчика.
- Тут вы ошибаетесь. Мои чин и должность соответствуют вашим - коль не верите, вот, могу удостоверение показать. Кстати, где вы так хорошо изучили наш язык - насколько мне известно, русских предков у вас не было, по крайней мере в ближайших поколениях?
- Скажем так, перед войной одно время был плотно связан с Гумбольдтовским институтом. И пришлось общаться с вашими эмигрантами, принадлежащими ко двору "государя императора" Николая Третьего (прим. - Великий князь Николай Николаевич, считающийся в эмиграции одним из кандидатов на российский престол, со своим "двором" сидел в Берлине. В отличие от Кирилла Владимировича, признанного большинством "парижской" эмиграции. - В.С.).
- С вашей стороны было очень опрометчиво считать главными "экспертами" по нашей стране тех, кто оставил ее двадцать лет назад. И к тому же не беспристрастных в своих оценках.
- Могу ответить, как иные из наших военных - чего еще ждать от сумасшедшего ефрейтора? Комиссар ГБ 3-го ранга - это, насколько я понимаю, по армейской мерке, генерал-лейтенант? Если Сталин в прошлогодней реформе чинов сохранил вам преимущество перед армией на две ступени.
