Взвесив все за и против Того приказал отвернуть круто вправо, намереваясь пойти на выручку «Касуге».
В постепенно сгущающихся сумерках японские броненосцы один за другим совершили последовательный отворот вправо под ураганным огнем всей русской эскадры.
Увидев отворот японцев над русской эскадрой пронеслось многократное громкое и радостное «УРА!». Вся эскадра казалось в этот момент дружно выдохнула. Они выстояли! Теперь путь на Владивосток был свободен.
Коломейцев не стал искушать судьбу, и едва японские броненосцы открыли по нему огонь предпочел ретироваться с места боя. Все‑таки силы были слишком не равны. Но курс выхода из боя он просчитал таким образом, чтобы прийти на выручку крейсерам Энквиста, и тем самым попытаться поймать в ловушку отряд Дэвы. Но Дэва был опытным адмиралом, и едва заметив грозящую ему опасность тут же отвернул. Набрав полный ход его крейсера стали стремительно отрываться от русских, которые вскоре вынуждены были прекратить преследование.
Рожественский в боевой рубке «Орла» тем временем в очередной раз пытался просчитать ситуацию. Японский флот отошел от русского на дистанцию в четыре с половиной мили, и тут же лег на параллельный курс. Того в данный момент явно получал рапорты о повреждениях от своих капитанов. Если он сочтет что возможность продолжать бой у него есть, то он немедленно атакует. Но и русский флот сейчас находится в том состоянии, в котором можно попытаться еще добить японских подранков. Но в то же время флагманский русский броненосец был совершенно лишен возможности подавать флажные сигналы, а это существенно усложняло процедуру управления эскадрой.
Мысли Рожественского были прерваны залпом японских броненосцев. Дым от бушевавших пожаров существенно мешал вести наблюдение за противником из боевой рубки. Выбежав на палубу русский адмирал принялся в бинокль следить за японцами. Последует ли за выстрелами поворот их колонны вдогонку за русскими? За первым залпом последовал второй, за ним третий, но разворота вражеского флота так и не последовало. Наоборот в бинокль было четко видно, что Того принял на пару румбов влево, и теперь с каждой минутой отдаляется все дальше и дальше. Одновременно попаданцу в прошлое доложили, что из тумана вынырнул отряд Небогатова, спешивший на выручку из Владивостока. Теперь у японцев исчезли последние шансы на победу.
— Мы прорвались!!! — воскликнул Рожественский. — Поздравляю Вас, господа! Причем мы не просто прорвались, а при этом еще и умудрились нанести весьма чувствительное поражение японцам!
Громогласное «УРА!» уже в который раз за этот день пронеслось по палубам русских кораблей. В этот раз офицеры принялись расцеловывать простых матросов в порыве искренних чувств. Гордость победы, радость от окончания очень тяжелого боя, горечь потери друзей — все эти чувства сейчас перемешались в душах офицеров и матросов. С удвоенной энергией все оставшиеся в живых моряки принялись тушить последние пожары на корабле, причем в этот раз им помогали даже раненные из корабельного лазарета.
В очередной раз Рожественский сумел с помощью маневрирования нивелировать превосходство японского флота в выучке и боевой подготовке. История Цусимы, знакомая попаданцам по прошлой реальности в этот раз не повторилась. Ведь в том мире, японский флот пользуясь преимуществом в скорости постоянно занимал наиболее выгодную позицию для ведения огня, расстреливая русские корабли практически в полигонных условиях. Кроме того очень важным фактором было отсутствие броненосных крейсеров Камимуры в месте сражения. И еще все три попаданца смогли с наибольшей выгодой использовать свое превосходство в крейсерских силах. В обеих фазах сражения наши крейсера постоянно организовывали нажим на голову или хвост колонны противника, тем самым внеся значительный вклад в успех прорыва.
Удовлетворенный адмирал направился к боевой рубке. Этот бой он выиграл в чистую. Русская эскадра прорвалась…
Едва Рожественский занес ногу, чтобы переступить порог бронированного помещения как его ослепила яркая вспышка, и одновременно с этим что‑то острое кольнуло в самое сердце. А затем свет в его глазах померк, и наступила мгла… Последней мыслью, мелькнувшей в его голове была мольба к небесам: «Это не честно! Я же прорвался…»
Последний залп японского броненосца «Асахи» лег крайне удачно. Один из двенадцатидюймовых снарядов все‑таки попал в «Орла». Причем не просто попал, а разорвался прямо на броне боевой рубки как раз в тот момент, когда в нее входил адмирал. Осколки щедро проредили чинов штаба, а один из них попал прямо в сердце отважного попаданца. Рожественский умер мгновенно.
— Адмирал погиб! — разнесся душераздирающий вопль над палубой «Орла» когда дым рассеялся. За время, прошедшее с момента своего перерождения Рожественский успел завоевать сердца людей на эскадре. Его искренне любили все, начиная от офицеров штаба, и заканчивая простыми матросами. Поэтому весть о гибели адмирала шокировала всех.
Лишь спустя пятнадцать минут семафором на «Россию» было передано сообщение, что адмирал передает командование. Еще один попаданец в прошлое, сразу почувствовал неладное, и тут же приказал отослать уточняющий запрос. Спустя еще пять минут на запрос Йессена: «В связи с чем происходит передача командования?», был дан ответ: «Адмирал погиб!» Этот семафорный сигнал увидели еще несколько кораблей, и тут же его продублировали.
— Это конец! — прошептал обескураженный адмирал со слезящимися глазами, — ТАКИХ командиров в нашем флоте больше нет! Надеюсь потомки смогут по достоинству оценить его деяния!
Йессен, в сгущающихся сумерках, перестроил русские корабли и ночью без проблем довел их до Владивостока. На входящих в бухту Золотой Рог судах были траурно приспущены флаги, а все офицеры эскадры, по примеру Йессена, Коломейцева и Рихтера одели траурные черные повязки на левую руку.
Наши дни. Небольшой провинциальный городок.
Деяния — последнее прибежище людей, которые не умеют мечтать.
Оскар Уайлд.
Сергей Часовских резко подскочил на кровати.
— Черт, что это было? Что так меня ослепило? Где это я нахожусь? Видать долго в отключке был, и меня разместили в госпитале. Так, оглядываемся. Что видим? До боли знакомую обстановку в комнате. Это нечто странное. Не было еще такой мебели в начале двадцатого века.
Но что‑то знакомое проглядывалось как в стенах так и в окружающей обстановке.
— Так это же я у себя дома! — резанула сознание мысль. — У себя, в далеком будущем… Но как я тут очутился? Мое же место сейчас там, в прошлом, в рубке броненосца «Орел». Не может такого быть, видать глюк поймал от паров шимозы.
И тут в памяти Сергея услужливо всплыли слова профессора Липовецкого:
«Если Вы погибнете в том мире, в который Вы сейчас отправляетесь, то еще не факт, что эта смерть будет окончательной. Существует вероятность того, что после вашей физической гибели в альтернативной реальности ваше сознание будет просто — напросто выкинуто в нашу реальность в Ваше же тело. Причем согласно теории ветвления времени Вы попадете в такой вариант реальности, где Вы не познакомились со мной, и вместо вас в прошлое я отправил совсем другого человека. Как действовать в этой ситуации я вам подсказать не могу, ибо это всего лишь теория…»
