С этими словами пограничник торопливо зашагал в голову нашей колонны.
Придумай… Что может остановить неизвестного мне Старого? Сообщение о сопротивлении? А если ему втемяшится прийти на помощь разведчикам? Впрочем, есть одна идейка… Залезаю обратно в остро пахнущее кровью нутро броневика.
– Модель, Модель, ответь Везелю!
– Модель на связи! – немедленно откликнулся тот же голос. – Что у вас там еще стряслось, Курт?
– Наткнулись на хорошо подготовленную, усиленную артиллерией оборону русских! Ведем бой! Есть потери!
– Вас понял, Везель! – донеслось из динамика. И немного погодя: – Оберсту это не понравится!
Ага, значит, упомянутый Старый пребывает в звании оберста. Что это может означать? Что нам на пятки наступает крупное немецкое соединение, раз командует им цельный полковник? Помнится, что убиенный мной оберст Ангерн являлся командиром кампфгруппы танковой дивизии. А что туда входило? Минимум танковый батальон и полк мотоциклистов – именно такими силами был захвачен Острог. Могут аналогичные силы быть и здесь? Пару дней назад 11-ю танковую дивизию зажали где-то в лесах. Значит, фронт под Ровно прорвало другое соединение, и теперь их разведка, пользуясь тем же тактическим приемом, наступает нам на пятки. А я так и не глянул, что это за часть! Надо в зольдбух Курта заглянуть. Стараясь не перемазаться в крови, я наклонился к телу и достал из нагрудного кармана радиста солдатскую книжку. Ага, фельдфебель Курт Новински, 13-я танковая дивизия. Блин, сколько у немцев этих дивизий? Ладно, что их считать – все здесь останутся!
[33]
Пока фашисты думали, что делать, я начал торопливо сгребать все разбросанные по «салону» броневика бумаги – в основном листочки из блокнота, сами блокноты, в количестве аж трех штук, какие-то книги в твердых обложках, похожие на справочники. Собрав все в стопку, положил сверху карту. Готов покинуть машину. Надо бы аппаратуру разбить и машину поджечь, только… понять бы, что решит немецкий командир. Ну, чего молчите, фрицы? Ускорим им процесс мышления… Я несколько раз нажал тангенту манипулятора:
– Модель, Модель, ответь Везелю!
– Модель на связи!
– Где вы там?
– Старый приказал в боевые порядки разворачиваться. Полчаса продержитесь?
– Напролом не лезьте! Из-под обстрела мы вышли. Немедленная помощь нам не требуется!
– Понял тебя, Курт… Где вы напоролись на русских?
– Засада в трех километрах восточнее отметки «девять».
– Понял тебя, Везель! Будем минут через сорок, попроси обер-лейтенанта послать один экипаж на «восьмерку» – встретить нас.
– Сделаю!
– Курт, что с тобой? – внезапно спросил Модель. – Как-то ты… не так говоришь…
Ага, все-таки прочухал, урод. Значит, пора валить!
– Модель, не слышу тебя! Не слы… … бя…
Всё! Бросаю манипулятор, подхватываю стопку бумаг и выбираюсь из функвагена. От головы колонны подбегает капитан, бросая на ходу:
– Ну, что там? Когда ждать немцев?
– Полчаса у нас есть.
– Тогда ноги в руки, и айда! Командование я известил, оборону подготовят. Ваня! Жги эту восьмиколесную телегу к ебеням!
Глава 7
Грузовики снова выстроились в колонну и покатили на восток. И до темноты гнали, пользуясь относительным спокойствием. Уже в сумерках наткнулись на подготавливаемую оборонительную позицию. Нас даже обстреляли сгоряча, приняв за фрицев, – немудрено, в колонне шли трофейные бэтээры. К счастью, быстро разобрались – потерь не было. Насколько я смог разглядеть, оборона подготавливалась довольно грамотно – противотанковые пушки на флангах, там же отсечные позиции станковых пулеметов. Надеюсь, что фашистам такой «теплый» прием не понравится.
У самого Житомира мы стали свидетелями бомбардировки: десяток двухмоторных самолетов, пролетев на приличной высоте, сбросил свой груз куда-то на центр города. Там сразу что-то хорошо загорелось, к небу поднялся жирный столб дыма. Из-за этого или следуя первоначальному плану, колонна, проехав предместье, свернула в сторону, огибая город по дуге. Остановились уже в сумерках, въехав через железные кованые ворота во двор старинного трехэтажного дома, окруженного кучей одноэтажных пристроек, явно возведенных в более поздние времена, чем главный корпус. После команды спешиться погранцы построились и, печатая шаг, скрылись в лабиринте домиков. Пленных увели под конвоем, раненых унесли выскочившие откуда-то, как чертики из табакерки, молодые парни в грязноватых белых халатах. Машины с «макулатурой» и телами павших уехали на задний двор. За ними укатили броневики – наш и трофейные. А меня с Мариной и Мишкой поманил за собой Альбиков.
У центрального крыльца особняка стояли часовые с автоматическими винтовками. Хуршед остановился возле них, достав целую стопку каких-то бумаг. Пока бойцы проверяли его пропуска, я неторопливо огляделся. Несмотря на довольно поздний час, через двор постоянно пробегали красноармейцы и командиры. Присмотревшись, я заметил возле окружавшей дом ограды несколько пулеметных гнезд, обложенных мешками с песком и укрытых рваными масксетями. В гнездах стояли как станкачи, так и простые ручники. ПВО особо охраняемого объекта была представлена двумя счетверенными «максимами». Рядом, накрытые грубо сколоченными дощатыми щитами, стояло несколько легковушек и небольшой броневичок – уже знакомый мне «БА-20». Щиты, видимо, должны изображать сарайчики. Явно тут какой-то крупный штаб. Но… кто же так бездарно его разместил? В отдельном, наверняка отлично просматривающемся с воздуха строении. Маскируй машины и огневые точки, не маскируй – один хрен. Непуганый народ…
Наконец Альбиков разобрался с пропусками, и мы вошли в подъезд. За высокими дверями с большими зеркальными стеклами нам открылся помпезный холл, почти сплошь украшенный потертой позолоченной лепниной. Здесь нас встретил новый парный пост, на этот раз возглавляемый командиром, украшенным повязкой дежурного. Теперь пропуска проверяли более тщательно, потребовав документы, удостоверяющие личность. Впрочем, дежурного вполне удовлетворили предъявленные комсомольские билеты. Покосившись на мою порванную форму, висевший на поясе «Парабеллум», трофейную винтовку Барского, командир взял трубку стоящего в закутке полевого телефона. Через пять минут откуда-то вынырнул пожилой дядька с одинокой шпалой на черных петлицах, представившийся комендантом. Внимательно оглядев каждого из нас добрыми усталыми глазами, капитан отправил сержанта на второй этаж, махнув в сторону ведущей наверх лестницы, а нас пригласил следовать за собой. Причем отправились мы почему-то в подвал – комендант толкнул неприметную дверь в темном углу холла. Спустившись на два пролета, мы наткнулись на очередной пост – на неширокой лестничной площадке кемарил стоя, облокотившись на винтовку с примкнутым штыком, немолодой красноармеец, закрывая своей спиной узкую дверь.
