Они спускались по ступенькам в недра Клевера, оставив наверху Принца, его мать и все Ветры. Сентябрь тащила на себе папину тень. Помимо раны в плече, у него еще была неестественно вывернута нога.
– Папа, ну почему? Как ты мог здесь оказаться? Зачем ты причинял боль всем этим людям? Я не понимаю, просто не понимаю!
Но он не мог говорить. Теневая кровь сочилась из-под стрелы Черного Ветра. Когда Сентябрь толкнула огромную темную дверь и прислонила тень отца к колонне, ее вопросы внезапно прервал резкий крик.
– Папа! – закричала Хэллоуин, спрыгивая с трона, яркого сооружения из тыквенной кожуры и зеленых самоцветов. Трон покоился под люстрой, которая висела над залом, как фальшивое солнце; на изогнутых костяных рожках покоились чаши из простой тыквы, и из тыквы-горлянки, и из гигантских яиц, и все они были наполнены жидким огнем. Тут же, рядом с троном, на плюшевых подушках развалились тени Субботы и Аэла (для Аэла подушек потребовалось довольно много). Баклажанчик стояла в стороне, выглядела очень несчастной и хранила молчание. – Кто это с тобой сделал?!
Королева Пустоты возложила руки на его раны и закрыла глаза. Стрела переломилась надвое, и кровь исчезла. Фриц слабо улыбнулся и откинул назад теневые волосы Хэллоуин. Тут он увидел Сентябрь и застонал.
– У меня получилось? – прошептал он. – Я дома?
– О чем ты? – спросила Сентябрь в ужасе.
– Не смей с ним говорить! – возмутилась Хэллоуин. – Это мой папа, это я забрала его сюда, у тебя нет никакого права!
– Что значит забрала?
Хэллоуин ухмыльнулась. Ее темное лицо победоносно сияло.
– У власть имущих есть свои привилегии. Эта глупая коровища наверняка показала тебе свою драгоценную стену – так вот, дыра далеко не сразу оказалась там, внизу; задолго до этого она открылась в Тайне. Прямо в реке, в Рыжей Туманке. И сквозь эту дыру было видно все. Я это сразу поняла – куда быстрее, чем ты! И начала толкать, искать проход, то там, то тут. Я надеялась: а вдруг… – Тень Сентябрь прервалась и крепко обняла отца. – Я просто хотела, чтобы все были вместе, и были счастливы, и увидели, как прекрасно мое королевство. Я хотела, чтобы он гордился мной. Я хотела, чтобы он увидел Субботу, и моего Вивернария, и как я выросла, и какой хорошей умею быть. Ты ведь тоже этого хочешь. Но ты говоришь себе: потерпи, все наладится. Ну, а я знала, что ничего не наладится! Я видела его сквозь воду. Он сражался, и его нога была сломана – так же, как мы с тобой сломали ногу, помнишь? Я набрала побольше воздуха и схватила его. Просто потянулась через дыру, зацепила его тень и втащила сюда. Поначалу он был совершенно сбит с толку и все кричал: Фриц идет! Фриц идет! Половина города это слышала. Они стали звать его Фриц, потому что он повторял это без конца. Несколько недель он не понимал, где находится.
– Фриц идет, – еле слышно прошептал папа Сентябрь. – Немцы наступают.
– Успокойся, папа, теперь все хорошо. Ты в безопасности. Так вот, Сентябрь, первое время он вообще не понимал, где он. Я его выходила, пока он не выздоровел полностью. Я, и только я!
– Я знаю, где я, – сказал папа Сентябрь. Голос его слегка окреп и стал уже немного похож на обычный. – Я читал книги, которые мы нашли в доме одной старушки под Страсбургом. Волшебные сказки и старинные легенды. Одна из них была про лютина, невидимого духа в красной шляпе с двумя перьями. Это был домовой, он защищал и оберегал дом. Когда она меня затащила сюда, я все думал: как бы стать невидимкой, чтобы незаметно переходить через линию фронта. И вдруг – раз! – так и вышло, я стал невидимым и получил красную шляпу. Все изменилось. И моя дочь тоже была здесь, как по волшебству; вернее, нечто похожее на мою дочь. Тень, как и я. Как все мы здесь. Но я хотя бы мог обнимать ее и разговаривать с ней. Она сказала, что это произошло, потому что я этого очень сильно хотел, и мое Хотение произвело магию. Когда она произносила слово «хотел», оно казалось огромным, куда больше, чем я мог себе представить. И она велела мне забирать все тени, все подряд. Я подумал, что она сошла с ума. Это было так жестоко; как я мог воспитать такую жестокую дочь? Но она сказала, что если я заберу все тени, то миры тут же объединятся – этот мир и Небраска. И я подумал: может быть, тогда я смогу вернуться домой? Домой, к моей настоящей дочери и к моей жене. И никто не пострадает, они просто буду жить в другом месте, а дома так красиво… Очень, очень красиво… – Он опять впал в забытье, прислонившись к колонне, теневые веки его сомкнулись.
– Прекрати, папа, – сказала Хэллоуин. – Я твоя дочь. Я же тебе говорила. – Королева Пустоты поцеловала его в щеку и встала. – Вот теперь почти все в полном порядке, – сказала она. – Моя семья со мной, и магии у меня больше, чем у кого бы то ни было за всю историю. На этом мы и продержимся здесь, пока неблагодарные Верхние сплывут. У теней будет своя страна, и в ней все мы будем вместе. Скоро я смогу забрать и мамину тень, и тогда мне ничего больше не будет нужно. У меня будут все, о ком только можно мечтать, – Суббота, и Аэл, и мама, и папа. Мне не нужно будет выбирать, как тебе. – Хэллоуин издевательски улыбнулась. – Суббота и Аэл всегда были моими любимыми, а не твоими, Сентябрь. Честно тебе говорю. Это я велела им отправиться с тобой и подыгрывать тебе изо всех сил, сколько продержатся. Я велела Аэлу поджидать тебя у подножия лестницы. Я велела всей стране притаиться в темноте, а потом выскочить, чтобы сделать тебе сюрприз. Но ты же должна была видеть, что они – тени, они ни за что не стали бы помогать тебе превращать их обратно в ничто. Они хотят жить. Я хочу жить.
– Прости нас, Сентябрь, – сказал Суббота с несчастным видом. – Мы любим тебя, но ты хочешь вернуть нас обратно, а мы не можем вернуться. Вот если бы ты все забыла, как и планировалось, мы могли бы жить все вместе долго и счастливо.
– Так не получится, – сказала Сентябрь. – Вы все тоже сплывете, а мы окажемся дома, только Волшебной Страны уже не будет – будет только Небраска, и на этом все закончится. Вы снова станете просто светом и тенью.
– Ты лжешь, – усмехнулась Хэллоуин.
– Нет, не лгу. Но это неважно. Мы с тобой забираем папу домой, прямо сейчас.
– Ну, хватит, – рассмеялась Хэллоуин. – Ты мне ничего не сделаешь. У меня есть все, а у тебя ничего. И скоро снова начнется Развеселье. Ты же слышишь трубы и арфы. – И действительно, далеко внизу заиграла приятная бодрая музыка.
– Тень, возьми меня за руку, – сказала она.
– Нет, девочка, – прошептала Хэллоуин.
Сентябрь наставила на нее Заклепочник.
Суббота и Аэл в отчаянии закричали.
– Сентябрь, пожалуйста! – взмолился Аэл, чье огромное сердце разрывалось между двумя девочками, которых он так любил. – Оставь нас, – прошептал он. – Мы просто хотим жить своей собственной жизнью. Хотим оставаться живыми.
