Пожелание сбылось.
К счастью для Завалишина.
* * *
Кемпиус де Шу пробудился от ощущения приближающейся опасности: что-то неведомое оказалось в неприятной близости, и шестое чувство мягко, очень дружески потрепало рыцаря по плечу: «Не время валяться!»
И он мгновенно открыл глаза, уставившись в кромешную тьму маленькой каюты и слушая стук волн о пластиковый борт. Казалось, воде не терпелось попасть внутрь замершей на якоре яхты, но они, волны, не торопились и пока что вежливо спрашивали разрешения у хозяев. Пока что спрашивали… А ещё по палубе стучал дождь — в другом ритме, чем волны. Нетерпеливо. Небесной воде тоже хотелось внутрь, и, видимо, хотелось значительно сильнее, чем забортной.
Питер — город воды, она тут всегда и повсюду.
Стук забортной, барабанная дробь небесной, ровное дыхание лежащей рядом Мишель — и ни одного подозрительного звука. На слух — никакой опасности, но Кемп привык доверять чувствам, даже — как сейчас — весьма смутным чувствам, и не собирался изменять привычке.
Он оказался на ногах быстро и бесшумно, и столь же быстро и бесшумно клинок покинул несгораемый шкаф, утопленный в переборке каюты. Меч Кемпа мог бы показаться слишком вычурным — украшением, деталью интерьера, но это было необходимой маскировкой, в действительности в руке рыцаря оказалось мощное оружие.
Быстро и бесшумно.
Мишель не проснулась, лишь повернулась на другой бок и вздохнула. Ну и пусть спит…
Кемп тихонько вышел в рубку, а затем на палубу. Потребовались для этого считаные секунды, пластиковые судёнышки проекта «Кобра» хоть и назывались яхтами — точно так же, как водоплавающая собственность иных олигархов, — но не отличались ни гигантскими размерами, ни просторной планировкой.
И ещё скорость объяснялась тем, что Кемп не стал расходовать драгоценное время на одевание-обувание. Если и впрямь заявились незваные гости — хозяину простительно пренебречь формальностями. Если же чувство тревоги сработало вхолостую — тем более простительно. Де Шу поднялся на палубу в одних трусах и сразу же «насладился» острой питерской свежестью — по коже побежали мурашки.
Весенняя ночь ничем не напоминала знаменитые белые ночи, но совсем непроглядной не была. Шпиль Петропавловского собора, подсвеченный прожекторами, выделялся мутным светлым пятном, а фонари, выстроившиеся вдоль набережной адмирала Макарова, достаточно освещали всё, что происходило над ровной поверхностью Малой Невы. Света хватало, и Кемпиус без труда заметил идущее к яхте судёнышко.
Двигалось оно медленно, почти бесшумно, и, лишь хорошенько прислушавшись, можно было различить, как тихонечко, на самых малых оборотах, жужжит электромотор.
Лодка — плоскодонная, с низкими бортами — была достаточно вместительная, рассчитанная на полтора или даже на два десятка пассажиров. Подобные судёнышки, совершенно не мореходные, способные плавать лишь по спокойной воде, развозили туристов по Санкт-Петербургу, протискиваясь даже в самые узкие каналы и под самые низкие пролёты мостов, куда нет хода ни речному трамвайчику, ни тем более прогулочному теплоходу. Некоторые лодки были оснащены электромоторами — туристы чувствуют себя более комфортно, когда голос экскурсовода не грохочет из динамиков, перекрывая шум бензинового движка, — и именно такая лодка приближалась сейчас к яхте. И Кемп не сомневался, что плывут в ней отнюдь не припозднившиеся туристы, а цель визита — не экскурсия: правила речной навигации запрещают ночные плавания без включённых огней, да и незачем мирным зевакам подкрадываться столь скрытно и бесшумно.
— Посмотрим, кто тут у нас…
Де Шу дождался, когда лодка окажется в двухстах ярдах от яхты, быстро просканировал её — это действо было доступно даже таким слабым магам, как он, — и ощутил лёгкое разочарование: челы… челы, да ещё не прикрытые никаким видом магической защиты, а значит, Меч можно использовать как самое обычное холодное оружие.
А в том, что использовать придётся, рыцарь не сомневался. Происходило бы дело в «Балтик-Марине», или в Апостольской гавани, или в любой другой здешней марине, среди множества других пришвартованных яхт, ещё можно было бы усомниться, что именно «Морион» является целью визита. Но Кемп специально — были тому причины — пришвартовался у набережной неподалёку от знака, категорически запрещавшего подобные действия, уже имел по этому поводу беседу с сотрудниками ГИМС, и только амулет Апикрены позволил обойтись и без штрафа, и без взятки.
«Интересно, кто на этот раз?»
Рыцарь наблюдал за лодкой, притаившись за кокпитом. Он очень надеялся, что его выход из рубки остался для визитёров незамеченным, что они уверены: экипаж яхты мирно спит в каюте. В то, что абордаж на Малой Неве затеяли случайные люди, верилось слабо. А не случайные хорошо знают, что Кемп — твёрдый орешек, и отправиться за ним вчетвером могли только в расчёте на абсолютно внезапное нападение. Хотя нет, нет… не вчетвером — впятером. Ещё один человек, до того согнувшийся и что-то делавший на дне лодки, распрямился, и его тёмный силуэт чётко обрисовался на светлом фоне посудины.
Весенняя ночь выдалась не просто прохладной, она заслужила другой эпитет — холодная. Однако Кемп перестал чувствовать дискомфорт — ожидание схватки согревало лучше любого термобелья. Он не считал себя храбрецом или героем, презирающим опасности, — всегда полагал, что лучше обойти десятой дорогой плюющийся огнём дот, чем пытаться героически заткнуть амбразуру собственным телом: дотов с амбразурами на свете множество, а собственное тело единственное; что лучше отступить перед превосходящей силой, чем пытаться совершать чудеса героизма; и твёрдо верил, что вступать в схватку можно лишь самостоятельно выбрав место, время и оружие и — желательно! — не известив об этом противника. Но сейчас отступать было некуда.
Еле слышный звук электромотора смолк. Некоторое время лодка двигалась по инерции, а затем абсолютно бесшумно коснулась борта яхты — старые покрышки, привязанные вдоль низкого корпуса, самортизировали несильный удар.
Последние сомнения исчезли: гости направлялись именно к нему, к Кемпу. Но оставалась слабая надежда на совпадение, на случай… На заурядный криминал, проще говоря. Может, тут существует своего рода Береговое Братство, имеющее обыкновение ощипывать пёрышки богатеньким заграничным яхтсменам, швартующимся в неположенных местах?
Впрочем… какая теперь разница? Сейчас надо воевать.
Самый рослый визитёр подпрыгнул, зацепился за край борта, подтянулся… и оказался — номинально, согласно Конвенции ООН по морскому праву, — на территории Французской республики, поскольку портом приписки яхты числился Гавр. Пару секунд верзила молча стоял — прислушивался, — а убедившись, что на иноземщине всё тихо и спокойно, нагнулся и помог своему менее высокому сотоварищу ухватиться за стойку леерного ограждения. Разогнулся, обернулся — и увидел Кемпа. И вряд ли успел оценить, насколько забавно выглядит полуобнажённый мужчина с бутафорским мечом в руке — сталь стремительно прорезала воздух, а долей мгновения позже — глотку незваного визитёра.
