Мальчика она узнала сразу: Кирюша! А женщина… Света в оцепенении смотрела на знакомый плащ, на знакомую сумочку, висящую на плече, — точно такая же, но с перерезанным ремешком, лежала сейчас в РОВД вместе с прочими вещдоками, — на туфли…
Оцепенение длилось доли секунды. А в следующие несколько мгновений Света выдала настолько рекордный забег, что имела все шансы оказаться в Книге рекордов Гиннесса. Вылетела на улицу, когда женщина, уводившая Кирюшу, проходила через ворота, вернее, через решётчатую дверь, в ворота врезанную, хотела крикнуть, но передумала и помчалась за сыном молча и стремительно.
«Успею! Успею!»
Что именно она сделает с похитительницей, догнав, Света не думала, не имела времени задуматься, но знала, что сделает. Голыми руками. Очень-очень больно сделает.
Но не получилось.
Потому что не догнала.
Снаружи, вдоль ограды садика, стоял ряд припаркованных машин, задняя дверь ближайшей к воротам распахнулась, женщина легонько подтолкнула туда Кирюшу и стремительно нырнула следом.
«Почему он не кричит? Почему не сопротивляется?» — мелькнула мысль у Светы, она попыталась закричать сама, но прозвучал лишь сдавленный хрип, горло перехватило от стремительного бега.
Едва мальчик с женщиной оказались в салоне, машина резко тронулась с места. Марку и модель Света не смогла разобрать, мешал растущий у ограды кустарник — низенький, подстриженный по линеечке, поняла только, что машина большая, чёрная… и всё.
Она выскочила из ворот, увидела исчезающие за поворотом красные габаритные огни и замерла. Встала, окаменевшая, как статуя. Не могла поверить произошедшему и принять его… Это не с ней. Это не с ними, не с ней и Кирюшей… Кирюша там, наверху, в группе, он просто отлучился в туалет, а у неё случились глюки и немного поехала крыша: почему бы и не носить другому мальчику такую же курточку и такую же шапочку, ведь мамаша его, судя по сумочке и плащу, отоваривается в тех же магазинах, что и Света.
Наверное, включился некий защитный механизм, основанный на инстинкте самосохранения. Мозг торопливо выстраивал утешительную версию, не желая, чтобы его хозяйка рухнула и забилась в истерике, ударяясь головой о холодный асфальт.
Кто-то потряс её за рукав, она не обернулась. Потряс настойчивее — с тем же результатом. Потом перед ней оказался Виктор, и она не удивилась. Он что-то говорил, Света не слышала и не понимала. Он куда-то её повёл, она механически переставляла ноги: да, надо идти, Кирюша заждался, она заберёт его, и они пойдут домой…
Вместо садика они оказались на лавочке, Виктор копался в рюкзаке. Света ничего не замечала, она всё глубже погружалась в спасительную иллюзию: мысленно они уже шли с сыном к дому и болтали обо всём на свете. Кирюша рассказывал о том, как прошёл день, и…
Ранним утром Света отвлечённо размышляла о собственном сумасшествии, а сейчас оказалась в полушаге от него. Даже в четверти шажочка.
На короткое болезненное ощущение в левой руке она не обратила внимания. Боль и Света существовали в разных реальностях, в разных вселенных.
Виктор кинул в урну использованный шприц-тюбик и попал с трёх ярдов. Повернул Свету к себе — словно куклу или манекен — и, вглядываясь в её зрачки, стал дожидаться результата.
— Наркоманы проклятые… всякий стыд потеряли… — прошипела семенящая мимо старушка.
Ей не понять, что иногда наркотики приносят пользу.
Сколько прошло времени, пока она оклемалась, Света не представляла. Наверное, всё-таки минуты… Затягивавший её бред — счастливое возвращение с Кирюшей домой — не исчез бесследно, но воспринимался теперь примерно как воспоминание о сновидении. Голова работала удивительно чётко и ясно, в теле ощущалась необыкновенная лёгкость.
Схожие ощущения Света испытала однажды, когда Наташка притащила откуда-то пузырёк чистого кофеина: они вместе готовились к экзамену по культурологии — предмет был тугой, препод дотошный, с характером, а большая часть подготовки, как положено, пришлась на последнюю ночь. Пили растворимый кофе, каждый час, капая в чашечки из Наташкиного пузырька, и сдобренный кофеином напиток творил чудеса: спать не хотелось абсолютно, материал запоминался легко, после первого прочтения запутанное изложение казалось лёгким и понятным… Наташка посмеивалась, говорила, что именно таким и должен быть настоящий кофе, а продаётся, что в зернах, что в растворимых гранулах, весьма обеднённый вариант: изрядную часть кофеина выпаривают для медицинских надобностей.
В ту ночь глаз они так и не сомкнули, но утром на экзамен пришли свежими и бодрыми и получили две заслуженных пятёрки. Отходняк наступил позже, к обеду: выжатый досуха лимон мог показаться бодрячком в сравнении с двумя начинающими кофеинщицами. Кстати, продолжения не случилось: пузырёк у Наташки был единственный, доставшийся по случаю, а знания, дарованные кофеином, выветрились через неделю.
— Что ты мне вколол?
— Не бойся, наркоманкой не станешь, — усмехнулся бывший. — Там сложная смесь, в основе промедол, но много других добавок. Снимает психический и физический шок в боевых условиях.
— Откуда ты вообще свалился? Почему не ушёл?
Она задавала вопросы, в общем-то, неважные, подсознательно оттягивая момент, когда придётся обратиться к главной проблеме.
— Не ушёл… Соврал, каюсь. Хотел, хотя бы издалека посмотреть на Кирилла. Вот и посмотрел… А потом был ошарашен твоим трюком в стиле Гудини: садишься в машину и уезжаешь, а через секунду мчишься с другой стороны с выпученными глазами… Как тебе удалось?
— Я? В машину?! Не говори ерунды… Просто похожая женщина: рост, плащ, сумочка…
— Волосы, лицо… — в тон закончил Виктор. — А самое главное — пластика движений. Я узнал бы тебя издалека, со спины, в любой одежде. Ты же всегда шагаешь, как выходящая на паркет танцовщица. Там, с Кириллом, шла ты.
— Ты давно колешься своей гадостью?
— Включи голову, Светик: отдала бы воспитательница ребенка слегка похожей на тебя женщине? А он сам бы пошёл?
Она включила голову и поняла, что занимается не тем.
— Хорошо, пусть я раздвоилась, пусть из Австралии приехала сестра-близняшка, разлучённая со мной в младенчестве, пусть в наш мир заявился двойник из параллельной реальности… Не это главное.
Она говорила и одновременно вытаскивала телефон, затем начала набирать номер. А в следующий миг Виктор прикрыл мобильник ладонью:
— Что ты делаешь?
— Угадай с трёх раз! Пропал мой сын! Что обычно делают в таких случаях? Я звоню в полицию. Не мешай.
— Во-первых, наш сын, — уточнил Виктор, не убирая ладонь, — а во-вторых, ты настолько веришь полиции, что готова доверить им жизнь сына?
Света вспомнила туповатого Соломко, обаятельного Кривецкого с отработанной фальшивой улыбой. Ещё зачем-то вспомнила — лучше бы не вспоминала — школу, полную детей и захваченную террористами… Для скольких первоклассников тот первый День знаний навсегда остался последним?
