– Но ты струсил, тролль. (Шаг назад, левая рука – на пряжку ремня.) Ты удирал без оглядки. Как твои сородичи, увидевшие мой истинный облик.
– Твой истинный облик – опарыши в навозной куче. (Еще шаг.) Скоро ты примешь его, я об этом позабочусь. А потом расскажу моим сородичам о ловушке Туат'ха'Данаанн. И еще одна подлость сидов станет общеизвестна.
– Нет,– качнул головой Ротгар.– Ты никому ничего не расскажешь, Охотник Карлссон.
Пряжка его пояса щелкнула, расстегиваясь. Взмах – и серебристая молния метнулась к шее Карлссона.
Он отпрянул, но недостаточно быстро. Кровь брызнула из рассеченного плеча.
– Тролли упрямы,– насмешливо проговорил Ротгар.– Они не понимают слов. Поэтому время от времени приходится прибегать к «последнему доводу». Что, продолжим нашу беседу, Охотник, или ты опять удерешь?
– Продолжим,– мрачно сказал Карлссон.
Кровь текла из его раны. Никак не останавливалась. Бежать было бы правильным решением. Но он – не мог.
Глава двадцать третья
«Усадьба» Скаллигрима
– Вчера был в этом трактире,– говорит один тролль другому.– Было неплохо. Свежее пиво, толстый трактирщик. И выпивка, и закуска. Зайдем?
– А стоит? – спрашивает второй.– Видишь, тут написано: для троллей пива нет. Нет выпивки, значит, нет и закуски, верно?
– Неверно,– говорит первый тролль, распахивая дверь.– Когда нет выпивки, закуска превращается просто в еду.
– Ну, здравствуй, дом родной! – провозгласил Скалли, сдвигая крышку люка. Сверху потянуло прохладным ветерком. Лейка жадно вдохнула полной грудью чистый воздух. После полуторачасового путешествия по канализационной системе Стокгольма любой воздух покажется чистым. Железная винтовая лестница уводила наверх.
– Лезь, чего топчешься? – подтолкнула ее в спину троллиха.– Все устали, не только ты! И в глаза не свети! Вот же подобрал братец девку неуклюжую!
Всю дорогу троллиха на правах сестры Карлссона и в некотором роде Лейкиной золовки считала своим долгом наставлять Лейку и учить ее жизни. Надоела – страшно! Даже если у Лейки и мелькала мыслишка связать себя с Карлссоном узами брака, то теперь она твердо решила: никогда этому не бывать. Приобрести таких родственничков… Не дай Бог!
Лейка полезла наверх. Но что ждет ее там? Она готовила себя к худшему. Если заброшенная квартира, обиталище Карлссона в Питере, кажется троллям «роскошью», то что для них – нормальное жилье? Нора, прорытая в мусорной куче?
Лестница вывела на какую-то площадку.
Посветив под ноги, Лейка обнаружила гладкий, довольно чистый бетонный пол. Просторное помещение, почти пустое, только у стены стояли какие-то ящики, валялись толстые деревянные балки. Заметив нечто, напоминающее токарный станок, Лейка решила, что тролли привели ее в производственное помещение, что-то вроде склада или мастерской. Лейка посветила наверх. Прямо над головой луч фонарика уперся во что-то темное, огромное, тяжелое, источающее тот самый химический запах. Черные, матово блестящие, как будто намазанные воском толстые доски уходили в темноту. В этом было что-то мистическое…
И тут луч фонаря выхватил из темноты голову бородатого длинноволосого мужчины… Отрезанную человеческую голову! А рядом – еще одну. На этот раз – женскую. Лейка ухватилась за поручень. Ей стало нехорошо.
– Ну что встала! – отпихнув Лейку в сторону, наверх выбралась Кунигунда.
Луч фонаря прыгнул, «угодил» в какую-то застекленную коробку… в которой лежал скелет.
Кунигунда толкнула Лейку еще раз. Потому что ее саму отодвинул вылезший Скаллигрим. Большой тролль устремился к нависающей над ними массе, вскинул руки, ухватился за что-то… и пропал. Не совсем, как выяснилось. Через мгновение сверху свесилась ручища:
– Давай!
Кунигунда пихнула Лейку, тролль ухватил ее за руку – Лейка и пискнуть не успела, как оказалась наверху. Здесь было так же темно, как в канализации, и тоже пованивало. Но не гнилью и фекалиями, а чем-то химическим.
– Отойди,– буркнул тролль, склонился над люком и тем же манером вытянул наверх свою массивную супругу.
– Что это? – шепотом спросила Лейка.
– «Васа»,– негромко ответил Скалли.– Выключи свой фонарь. Тут человечки повсюду понавесили разных коварных ловушек для подслушивания и подглядывания…
Из люка выбрался Нильс, и тролль бесшумно опустил тяжелую крышку. Лейка послушно нажала на кнопку, и все вокруг погрузилось во мрак. Когда Лейкины глаза немного привыкли к темноте, она обнаружила, что откуда-то сбоку пробивается слабенький красноватый свет. «Датчики,– догадалась она.– Сигнализация. Куда же они меня притащили?»
– Иди за мной,– еле слышно приказал Скалли, взяв Лейку за руку. Тролли цепочкой пробирались мимо ящиков, каких-то деревянных конструкций.
Неожиданно стало гораздо светлее. Черная громада, нависающая над головой, круто ушла куда-то вверх. Лейка подняла голову и увидела огромный корабельный руль, а над ним – украшенную резьбой корму с надстройкой, уходящую на высоту третьего этажа. В стене напротив кормы находилась пустая смотровая площадка, над которой горела одинокая лампочка. Где-то в высоте смутно виднелись мачты и реи.
– Ух ты! – восхищенно прошептала Лейка.– Старинный корабль!
– «Васа»,– повторил тролль.– Наш дом.
Обогнув руль, он зашел под корму, за что-то потянул – и в днище открылся люк.
– Заходи,– пригласил он Лейку и добавил с гордостью: – Добро пожаловать в усадьбу Скаллигрима! Пойдем, покажу тебе мои хоромы.
– Ну как тебе здесь? – спросил большой тролль.– Впечатляет?
По его голосу было ясно, какой реакции он ждет. Почтительное восхищение и священный трепет. Что ж, это справедливо. «Усадьба Скаллигрима» в самом деле производила сильное впечатление.
Тролль и Лейка отдыхали после экскурсии по кораблю в офицерской кают-компании на корме. Они сидели на полу и пили пиво, купленное Лейкой до того, как они нырнули в стокгольмскую клоаку.
Обстановка в кают-компании была более чем спартанская. То есть – вообще никакой мебели. Стены да пол. Вернее, палуба, восстановленная реставраторами. Аромат свежей сосны смешивался с запахом консервирующей пропитки. Таковы были все помещения внутри корабля. Всё, что сохранилось, извлекли и распределили по пяти этажам музея. Главный же экспонат, сам «Васа», красовался в центре.
– Супер! – Лейка бросила взгляд в окно, то есть в иллюминатор. Ее глаза уже привыкли к слабому свету лампочек сигнализации. Здесь еще относительно светло. На нижних палубах вообще кромешная тьма.– Так это, выходит, музей?
– Ага.
– Ну вы даете! А если обнаружат? Тут же толпы народу шатаются!
– Пускай шастают,– равнодушно произнес тролль, прихлебывая пиво.– Они же днем шатаются, а не ночью. Днем мы все равно спим.
