– Никуда я не поеду! – закричала Катя.
– То есть как? – Мама даже не рассердилась – удивилась.
– А так! Я же тебе русским языком сказала: я записалась на подготовительные курсы.
– Заочные…
– Никакие не заочные! Нормальные! На следующий год я точно поступлю. Без всяких денег, понятно?
– Не кричи! Ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Мама, я прекрасно все понимаю!
– Нет, ты не понимаешь! А где ты будешь жить? Мы с папой не в состоянии…
– И не надо! – воскликнула Катя.– Я все могу сама!
– И что же ты, интересно, можешь сама? – язвительно осведомилась мама.– На панель?
Катя испытала сильное искушение бросить трубку, но удержалась, потому что ей очень захотелось продемонстрировать маме, что она – действительно самостоятельный человек.
– У меня уже есть работа! – заявила она.– Офис-менеджер в риэлтерской фирме. И получаю я, между прочим, двести пятьдесят долларов в месяц!
По псковским масштабом это была очень хорошая зарплата. Даже больше маминой.
– И за что же тебе будут платить такие деньжищи? – осведомилась мама.
– За работу. И не будут, а уже платят. И это еще не всё. Я еще делаю переводы для одного издательства… И тоже платят неплохо.
– Ты не врешь?
– Мама!
– Ну извини… Вот видишь! Не зря я тебя на курсы гоняла! Всё равно отцу это не понравится… – добавила она.
Катя возликовала. Выходит, мама уже не возражает, чтобы Катя жила в Петербурге. Так просто, оказывается…
– С жильем мы тебе поможем,– сказала мама.– Цены в Питере, конечно, поднебесные, но, думаю, комнату мы с отцом осилим…
– Мама, с жильем у меня тоже все в порядке! – объявила Катя.– Мне фирма предоставила помещение. Правда, это мансарда, и потолок в одной комнате подтекает, зато, представляешь, прямо на Невском!
– Замечательно,– сказала мама.– А телефон у тебя там есть?
– Есть,– Катя продиктовала номер.
Они поговорили еще минут пять, пока не кончилась карточка.
Ну вот, камень с души. Катя очень любила родителей и знала, что они ее тоже любят. Но жить она будет теперь сама. И очень хорошо, что ни маме, ни папе по работе раньше октября из Пскова не уехать. Но, повесив трубку, Катя внезапно почувствовала себя одинокой.
«В гости кого-нибудь зазвать, что ли? – подумала она.– Может, Димке позвонить? Нет, не надо – мы с ним сегодня уже виделись…» Катя набрала номер Лейки, но трубку никто не взял.
«Жалко, что у Карлссона нет телефона,– подумала Катя.– Тем более он приглашал к себе, как только освещение проведет…»
Катя вспомнила про логово Карлссона, про вчерашний загул, и сама не заметила, как развеселилась.
«Все-таки плохо без телефона,– опять подумала она.– А ведь он где-то рядом живет. Может, просто покричать?»
Катя отправилась в кухню, вылезла на балкон.
Снаружи уже стемнело: белые ночи остались в прошлом.
– Карлссон, ау! – звонко закричала Катя: – Приходи в гости!
Никто не отзывался. Кате стало стыдно.
«Увидел бы кто – точно решил, что я сумасшедшая»,– смущенно подумала она и быстренько полезла обратно в окно.
– Ты меня звала? – раздался ворчливый голос где-то сверху. Катя подняла голову и увидела на кромке крыши темный силуэт.
– Ага, все-таки услышал!
– Ага,– Карлссон спрыгнул на балкон.– Я вообще-то спал.
– Ой, извини. Просто я подумала – такой вечер, дома сидеть неохота. Хочется чего-то такого… погулять, в гости сходить…
– В гости? Пошли,– понял намек Карлссон.– У меня теперь светло. Я нашел лампу.
– Отлично! – обрадовалась Катя.– А как мы к тебе попадем?
– Как в прошлый раз,– сказал Карлссон, подхватил взвизгнувшую Катю, одним прыжком взлетел на крышу…
На полу в прихожей у Карлссона стояла старинная бронзовая лампа. От нее резко и неприятно пахло – как будто жгли в бензине старые тряпки. В матовой стеклянной колбе пульсировал желтоватый свет, очерчивая вокруг лампы круг диаметром около метра. Дальше пространство все так же терялось во тьме.
– Это что, и есть твое освещение? – с сомнением спросила Катя, рассматривая антиквариат.
– Я ее тут в чулане нашел,– сообщил Карлссон.– В ней даже керосин остался.– Когда кончится, надо будет еще достать. Ты не знаешь, где это можно сделать?
– Понятия не имею,– проворчала Катя.– Лучше я куплю нормальный фонарик.
Карлссон поднял с пола лампу. Стало чуть светлее. Уже можно было различить черные пятна плесени на обоях.
– Ты что, действительно здесь живешь? – Катя невольно содрогнулась.
– Не здесь,– сказал Карлссон.– Пошли, покажу где.
Высоко держа лампу, он направился дальше по коридору. Катя, глядя в основном под ноги, пошла за ним. Коридор был чудовищно длинный и еще более чудовищно захламленный. Двери, большей частью закрытые, какие-то закутки, из которых несло гнилью и затхлостью… Жилище Карлссона было огромно и невероятно запущенно. А занимало, наверное, целый этаж. Пока они шли, у Кати возникло такое чувство, что они странствуют по каким-то подземельям. Или по канализации. Если бы Катя точно не знала, что квартира располагается на уровне ее мансарды, решила бы, что ее завели в подвал. «А я-то думала, что моя мансарда – заброшенный чердак! – размышляла она.– И дохлятиной какой-то здесь воняет…»
– Чем тут пахнет? – спросила она.– Как будто крыса сдохла.
– Не крысы, мыши,– пояснил Карлссон.– Их тут полно. Но не дохлые, дохлых я в окно выбрасываю, живые. Грызут все подряд.
– А кота ты завести не пробовал?
– Кота? – Похоже, эта мысль Карлссону в голову не приходила.– Я с котами как-то… не очень. Но идея хорошая.
Слева из темноты показалась приоткрытая дверь, из-за которой брезжил свет.
– Не туда,– остановил Катю хозяин.– Нам дальше.
– А там что?
– Не знаю. Ни разу туда не заглядывал.
Свет лампы вдруг пропал – это Карлссон свернул за угол и вошел в следующую дверь. Катя последовала за ним и оказалась в большой, не меньше сорока квадратных метров, комнате.
– Ну вот,– Карлссон остановился и обвел рукой комнату.– Я живу здесь. Вернее, там,– уточнил он, указав в дальний угол.
Если бы Катя зашла сюда сама, она могла бы поклясться, что в этой комнате никто не живет. Она была не просто заброшенной, она имела такой вид, будто в нее никто не заходил лет тридцать, если не все пятьдесят. Должно быть, когда-то здесь была гостиная. Карнизы вместе с гардинами были сорваны и стояли, прислоненные к стенам. Стекла в окнах тоже отсутствовали. Их заменяла фанера. А в одном окне даже рамы не было – проем закрывал деревянный щит.
