– Хочешь посмотреть? – догадался Карлссон.– Пошли покажу.
Они снова, петляя, шли по пахнущему мышами коридору, освещенному только мигающим светом керосиновой лампы. Коридор привел их на кухню – узкое, непроглядно-темное помещение. Карлссон поставил лампу на стол. Из тьмы смутно выступали какие-то шкафы; над Катиной головой зловеще нависал огромный колпак вытяжки, под потолком змеились трубы. Через узкое окно-бойницу свет вряд ли проникал даже солнечным днем.
– Как тут душно,– тихо сказала Катя, озираясь.– Как в склепе.
– Зато никто не залезет,– возразил Карлссон.– Показывать добро?
– Конечно!
Карлссон остановился перед огромным, обитым бронзой сундуком, поставил на полку лампу, поковырялся в замке и, откинув тяжелую крышку, застыл в глубокой задумчивости.
Катя подошла поближе.
Внутри что-то сверкнуло кроваво-красным. Катя вздрогнула, но приглядевшись, узнала предмет. Это был длинный меч в ножнах. Кроваво-красное – это камни на его рукояти.
Карлссон очнулся, подхватил меч и одним движением, плавным и быстрым, вытянул его их ножен. На клинке тут же заиграли оранжевые блики.
Катя уставилась на Карлссона с мечом в руках.
«Горец! – забилась в голове нелепая мысль.– Пришелец из прошлого!» Здравый смысл намекнул, что в сочетании с киллером и шпионом это уже чересчур. Катя нервно хихикнула.
Карлссон положил меч на стол. Меч выглядел очень старым и почему-то смутно знакомым. Катя подумала, что, наверно, видела похожий в каком-нибудь музее. Крестообразная рукоять меча была украшена грубым цветочным орнаментом со вкраплениями плоских красных камней, а лезвие – всё иззубренное и, на Катин взгляд, довольно тупое.
– Можно? – спросила Катя.
Карлссон кивнул, и она взяла меч, оказавшийся ужасно тяжелым.
– Он настоящий?
– Какой же еще?
– Древнерусский?
– Его последний хозяин был свеем… Шведом.
– Ах да!
Раз Карлссон из Швеции, то и меч, естественно, оттуда же.
– Он у меня давно,– сказал Карлссон, принимая у Кати меч и нежно поглаживая изъеденную временем сталь.– Я всегда беру его с собой. Посмотришь, вспомнишь – и радость в сердце.
– А ты им умеешь… это… пользоваться?
– Немного. Но это мне не нужно.
«Естественно,– подумала Катя.– Сейчас мечами не убивают. Нет, все-таки он киллер…»
– А откуда он у тебя?
– Достался от одного достойного человека. Настоящего воина. Такие рождаются раз в столетие.
– Он подарил тебе меч? – с уважением спросила Катя.
– Скорее, оставил. На память.
– Он был твоим другом?
– Да как тебе сказать… Скорее, нет.
Карлссон ловко вложил меч в ножны и убрал в сундук. И опять впал в столбняк.
– А что у тебя там еще есть? – Катя сгорала от любопытства.
– Давненько я сюда не заглядывал… – бормотал Карлссон.– Так вот зарастешь мхом, прошлое забудешь… и уже непонятно, кто ты и зачем живешь…
Катя заглянула ему через плечо. Сверху, сбоку от меча лежал круглый темный предмет. И больше всего он напоминал…
– Ай! – взвизгнула Катя над ухом у Карлссона.– Что это?!
Карлссон мгновенно развернулся к ней:
– Что?
– Там у тебя… Голова! – прошептала Катя.
У Кати родилась дикая, но вполне логичная мысль: а не голова ли это того самого старого знакомого, от которого остался на память меч?
Карлссон неодобрительно взглянул на Катю, но ее лицо выражало такой откровенный страх, что он буркнул:
– Ладно, посмотри.
Взял голову и протянул Кате. Та сначала рефлекторно отшатнулась, но потом сообразила, что голова – не настоящая. Она взяла «ужасный» предмет в руки.
«Голова» оказалась неожиданно тяжелой.
– Она что, деревянная? – все еще не отойдя от стресса, проговорила Катя.
– Ну не каменная же,– проворчал Карлссон.
Катя перевела дух, поставила голову на стол, поближе к лампе, и стала рассматривать. Это была не совсем голова – скорее череп. Грубо вырезанный человеческий череп в натуральную величину, с двумя дырками вместо глаз, едва заметной впадиной вместо носа и широкой усмешкой от уха до уха. Повертев «голову», Катя обнаружила, что рот у нее открывается на шарнирах. Во рту у головы лежал черный камушек.
– Да… оригинальная штука,– сказала она, поймав пристальный взгляд Карлссона.
– Я сам ее резал,– сказал он.– А глаза у нее светились.– Кате показалось, что говорит он скорее сам себе, чем ей.– Я туда гнилушки клал. Нильсу очень нравилось. Бывало, вернешься домой, а он сразу канючит – папа, покажи кукольный театр…
– Нильс – это твой сын?
Карлссон не ответил. Катя повторила вопрос.
– Мой первенец,– глухим голосом сказал он.
– А где он сейчас? В Швеции?
На этот раз Катя не дождалась ответа. Карлссон, бережно взяв деревянный череп, вернул его в сундук, после чего молча отвернулся.
«Чего это с ним?» – удивилась Катя.
При всех своих странностях невежливым с ней он никогда не был. «Наверно, скучает по сыну»,– решила она. Катя снова заглянула в сундук и увидела еще одну игрушку. Кораблик размером с детскую ладонь.
– Ой, лодочка! – Катя протянула руку.
Карлссон мгновенно перехватил ее руку. И захлопнул крышку сундука.
– Ничего не трогай, понятно! Никогда ничего не трогай из моих вещей!
Так резко он еще никогда с ней не разговаривал.
Катя даже испугалась.
– Никогда,– повторил Карлссон уже мягче.– А сейчас тебе пора домой.
– Ты меня выгоняешь? – обиделась Катя.
– Нет, к тебе идет твоя подруга. Лейла. И с ней еще кто-то.
– Так поздно? Откуда ты знаешь? – удивилась Катя.
– Ее духи,– сказал Карлссон.– Я помню запах. Пойдем! – Он подтолкнул Катю к выходу.
Через минуту они уже стояли у окна ее кухни.
– Ты придешь ко мне завтра? – спросила Катя.
– Приду.
– А в гости к себе… пригласишь? – голос ее дрогнул.
– Конечно. Ты же обещала навести у меня порядок.
Кате показалось: он улыбается. Но разглядеть в темноте его лица она не могла.
И тут она услышала звонок в дверь.
– Иди,– сказал Карлссон.– Лейла пришла.
– А вдруг это не она? Вдруг это… кто-то другой?
На самом деле она подумала о Сереже. Или… о Диме.
