Осмыслить совет Т. К. у меня времени не нашлось. Стоило положить трубку, как раздался звонок, призвавший меня к служебным обязанностям.
— Привет, Ал, — раздался голос Сэма.
Надо ж, не стерпел, позвонил первым! Совсем на него непохоже.
— Ну, выкладывай, что там и как.
Мне пришлось повторить рассказ. О своем визите в тюрьму я и тут умолчал. О договоренности с Т. К. тоже: решил пока отложить унылый торг насчет компенсации затрат.
Как всегда, Сэм меня слушал молча. Потратив этак четверть часа, я ему рассказал о злоключениях Марины по пути в Биробиджан и поделился полученными от О’Нила сведениями об этой богом забытой сибирской дыре. Несмотря на его молчание и шелест постельного белья, я знал, что Сэм все мотает на ус. Только когда я помянул, что Марину потрясло сообщение о гибели Михоэлса, прозвучал вопрос:
— А, так, значит, они все-таки решили его кокнуть?
— Да, в Минске. По утверждению О’Нила, инсценировали автомобильный наезд.
— Ну, это им запросто. Они мастера инсценировок. Твой цэрэушник прав: гастроли Михоэлса в Америке очень сыграли на руку дяде Джо. Дело не только в полученных миллионах. На какое-то время русские стали героями. Я отыскал свою статью и заметки, сделанные на стадионе Поло-Граунд, когда там выступал Михоэлс в июле 43-го. Красная армия только-только отогнала немцев от Сталинграда, шли тяжелые бои под Курском. А уже в августе мы заняли Палермо…
К тому времени Марина шесть-семь месяцев как находилась в Биробиджане, подсчитал я.
— Бешеный успех! Стадион ломился: народу не меньше пятидесяти тысяч. В основном евреи из Бруклина и Нижнего Ист-Сайта. Но и знаменитости: Эйнштейн, Чаплин, Томас Манн, Эдди Кантор, скрипач Менухин… Забавно, почти готовый черный список: Маккарти уже половину вышвырнул из страны… Но тогда Советы были в моде. И конечно, сам Михоэлс произвел впечатление. Потрясающий тип! Урод уродом, но голос, жесты просто гипнотизировали. Хотя он приехал к нам не в качестве актера, а как председатель Еврейского антифашистского комитета. Он старался внушить очень простую вещь: немцы собираются уничтожить евреев всех до единого. Тут речь не о погромах, не о стихийных вспышках ненависти, которых сколько уж было за последние два тысячелетия. Нет, немцы задумали полный геноцид евреев. Я до сих пор не могу забыть его слова: «Вы, наши братья, должны понять, что сейчас в СССР на полях сражений решается и ваша судьба! Не тешьте себя надеждой, что Гитлер до Америки не доберется. Его ненависть настигнет и вас! Океан недостаточно широк, чтобы вы себя чувствовали в безопасности. К вам взывают ваши братья с Украины, из Минска, Белостока. Помните, что мы единый народ! Красная Армия сражается за нашу и вашу свободу…» Своей речью он всех как оглоушил. Стадион взорвался аплодисментами. Но не сразу. У нас — будто мурашки по коже. Особенно у тех, кто бежал из Европы от Гитлера или кого вывезли оттуда родители. Им-то уж ничего не надо было растолковывать… Короче говоря, врезал так врезал!
Обычно Сэм был немногословен, а тут целая речь! Я расслышал позвякиванье рюмки. Мне б сейчас тоже не помешало выпить. Увы, бутылка, припрятанная в шкафчике, оказалась пуста. В последние дни я изменил многим своим привычкам.
Сэм нарушил молчание:
— Мои заметки интересней, чем статья. Они могут тебе пригодиться. Пошлю их с курьером.
— Спасибо.
— Но и там не все. Кое-что лучше было в ту пору не доверять бумаге.
— А сейчас можешь мне рассказать?
— Допустим.
Последовала пауза. Меня она не удивила: уже привык к его манере вести беседу. Теперь я стал догадываться, почему он поспешил мне звякнуть. Из кучи хлама на столе я выудил блокнот и карандаш. Затем, подождав, когда Сэм сделает очередной глоток, буркнул:
— Ну давай…
— Для Сталина Михоэлс был вроде Троянского коня. Дядя Джо, как никто, умеет замаскировать непролазную чащу красивыми деревцами.
— Что ты имеешь в виду?
— В начале войны мне заказали статейку о лагере под Сиэтлом, где были интернированы японцы. Там я познакомился с одним парнем из ФБР. Ничего малый, с извилинами в голове. Мы почти сдружились. Где-то через полгода после гастролей Михоэлса, прочитав мою статью, он мне брякнул: «Надеюсь, Сэм, тебе вскоре удастся что-то разнюхать о танцевальном ансамбле Дяди Джо».
— Так и сказал «о танцевальном ансамбле Дяди Джо»?
— Дословно! Мол, ты восхищался солистом, а на танцоров в глубине сцены не обратил внимания. А они тем временем обделывали свои делишки. Задача поездки Михоэлса была не только собрать доллары и завоевать наши симпатии…
— А он сам-то знал?
— Возможно, и нет. Если и догадывался, то старался об этом не думать. У него не было выбора. Ясно, что Михоэлса выпустили из СССР только по воле Сталина и на его условиях. А у Михоэлса была цель — воззвать к американским евреям…
— Чем же занимались другие «танцоры»?
— Симпатии к Советам, которые удалось возбудить Михоэлсу, очень помогли не только растрясти еврейские кошельки, но добиться от некоторых американских евреев более важных услуг. Думаю, этим занимался один из членов Еврейского комитета — Ицик Фефер, одновременно поэт и сотрудник ГБ. Михоэлс проводил пресс-конференции, а тот пользовался их плодами. И вручал эти плоды советским резидентам из рук в руки. Шпионам-профи, работающим под прикрытием советского консульства в Нью-Йорке. Двух могу назвать: Леонид Квасников и Александр Феклисов.
Я быстро записал фамилии.
— И дело пошло?
— Еще как! Очень многих Михоэлс убедил, что Сталин и Красная армия — авангард борьбы с фашизмом, а Штаты и Британия — у них на подхвате. Из этого логически вытекает: чтобы Советам одолеть Гитлера и тем спасти евреев от полного уничтожения, им просто необходима атомная бомба. Значит, Америка не имеет права приберечь бомбу только для своих целей. Так поможем русским ее создать! Звучит вполне убедительно.
— Для тебя тоже?
Сэм издал свой фирменный смешок, которым, однако, баловал людей не часто.
— Да как-то все же неловко в это влезать, правда? К счастью, у меня не было и соблазна. Я не располагал информацией, которая могла бы порадовать Дядю Джо.
Тут я вспомнил собственный военный опыт. Он был невелик — три года. С 44-го по 47-й проторчал сперва в Англии, потом в Берлине. Ничего героического. Но и этого достаточно, чтобы мне тоже было бы неловко.
— Ясно.
— Тут важно, Ал, до какого предела…
— Что ты имеешь в виду?
— Когда-нибудь слыхал о Клаусе Фуксе?
Я не мог сдержать улыбку. Мне уже о нем все уши прожужжали.
— Скоро выучу его биографию наизусть. Это тот парень, который был шишкой в Лос-Аламосе и выдал Москве секрет атомной бомбы. В прошлом году его арестовали англичане, а в марте он раскололся. Наша «Пост» о нем писала.
