— Не с обыском, надеюсь? — хмыкнул Кирьян.
Начальник полиции был одним из вернейших агентов Его Преподобия, и, если представлял в своем лице официальные кадры внутренних дел, то Федор, властвовавший над всем и вся, кроме Кирьяна, олицетворял собой куда как высшую иерархию местного значения: тайную полицию, то бишь — госбезопасность.
— С докладом, — с терпеливым вздохом отозвался Федор. — Взвинченный и злой, как ошпаренный волк. Подрезали тут на дороге его машину. Нагло, чуть до аварии не дошло. Ну, тормознул он хулиганов. Подошел к ним. В салоне троица «урюков» уголовного вида. Из оконца дым от анаши просто клубится. Едут явно в гости к Дагестанцу. Впились в него взорами, дымят ему в лицо травкой. Стою, говорит, перед ними, и понимаю: начну качать права, мне конец. Они того и ждут. А на коленях у них — помповики и самый настоящий «калашников». На погоны мои им плевать. Как и на мой жалкий «Макаров» в кобуре. Плюнул, и пошел обратно к машине. Но — да в другом дело. Приехал к нему тут полковник из министерства. Аж — целый начальник отдела. Прибыл в край и вот, значит, решил нас навестить. То, сё, рыбалка и выпивка, никаких подвохов, а под занавес показывает нашему правоохранителю фото этого самого Олега… Не появлялся ли, дескать, тут таковой? Нет? Ну, возьмите фотографии, оповестите личный состав. Если возникнет — срочно мне сообщите, в долгу не останусь. И денег отсыпал — дескать, патрульным и гаишникам для поддержания бдительности. И премию пообещал, коли дело сладится. Гляди… — Федор положил перед Кирьяном фотографии.
Тот сразу узнал знакомое лицо: независимое, мужественное, с чертами крупными и грубоватыми, с глазами, в которых отсвечивал ум и затаенное страдание. Округлый, но твердый подбородок, упрямый лоб, крепкая шея… Это было лицо солдата, способного стать полководцем.
— Ну, вот, — продолжил Его Преподобие. — Наш-то мусорок — мужичок сметливый и артист — поди ж, ты его переиграй! Деньги принял, в содействии заверил клятвенно, а сам выспросил ненароком: что ж это за тип такой? Ответ: бандит, но в розыск не объявлен, улик мало, но, коли попадется, расколем его сразу, больших людей он обидел. А почему он должен быть здесь? А — по телефону вычислили. Все бы и ничего, объяснение подходящее, но только — закавыка: с ним, с полковником, еще парочка внушительных мужчин к нам прибыла. И вроде, как незнакомы они, вроде — по отдельности, однако — общаются в тихих углах, — быстро и тайно. Полковник уехал, а эти остались, в гостинице прописались. Пробили мы их быстро — паспорта «левые». Тогда — по отпечаткам пальчиков. И вышел сюрприз: один — бывший десантник, офицер. Задерживался за разбой пару лет назад, но за недоказанностью отпущен. Второй, похоже, его собрат. Чем пробавляются ныне — неизвестно. Но — шерстят по всему городу. Зачем — понятно.
— Вот еще история… — произнес Кирьян в сердцах.
— Далее, — продолжил Федор. — Провели мы тут одну комбинацию: в гостинице, дескать, акция: сауна для проживающих более трех дней — бесплатно. Десантники воспользовались… И вот: в сейфе, что у них в номере, пистолеты с глушителями и спутниковый телефон. А представляются оптовиками по сельхозпродуктам, встречаются с людьми, отрабатывают легенду.
— Значит, у нашего нового друга — тяжбы с криминалом, — сказал Кирьян.
— Он сказал мне, что уехал из Америки из-за больших неприятностей, — помедлив, произнес Федор. — Причем, подчеркнул: очень больших неприятностей! В Москве его два раза пытались убить. Первый раз — неизвестные, второй раз — люди Агабека. В обоих случаях он схватку выиграл. Десантники — фигуры технические. Полковник, полагаю, тоже. А вот кто стоит за ними?
— Пусть разберется сам, — сказал Кирьян. — Он должен знать природу своих проблем.
— Боюсь другого, — ответил Федор. — Они шляются невесть где, и вскоре попадутся на глаза людям Агабека. А он очень озабочен своей безопасностью после появления здесь нашего подопечного. И, если прикрутит этих двоих — возможно, вся свора снюхается.
— Тогда — не теряй время, — кивнул Кирьян.
— И не собирался этого делать, — сказал Федор. — Напротив…
Тут затрезвонил его телефон.
Некоторое время Его Преподобие с отрешенным лицом выслушивал собеседника, затем проронил:
— Я же предупреждал, вот — раззявы… Все приберите! — И, нажав кнопку отбоя, обернулся в сторону Кирьяна:
— Их взяли. Но один мой парень ранен, а один из этих… убит. У них были при себе вторые стволы.
— Господи! — от души воскликнул Кирьян. — Ну, почему в этой стране, для того, чтобы достойно жить, надо совершать преступления!
ТЕРРИТОРИЯ БОЛЬШИХ СТВОЛОВ
Пролетая над заснеженными полями Европы, Серегин молил высшие силы приструнить неуклонно надвигающуюся зиму, укоротить ее набирающий силу норов, но в отличии от Москвы, уже припорошенной мертвенной белизной, на юге России еще не окончился листопад, и горы блистали великолепием золота и багрянца, реки были темно-сини и прозрачны, пусто, как немой крик, небо, а побитая ночными заморозками трава еще зеленела, пусть подчернев, на склонах пастбищ.
Он не воспользовался предложением Его Преподобия поселиться в одном из домов на отшибе, сразу уйдя к своему дикому обиталищу с продуктами, оружием и необходимой одеждой.
Такой поступок и Джон, и Худой Билл одобрили беспрекословно. Им надлежало подготовить позиции, определить пути отхода, обсудить на месте вероятные несообразности, способные возникнуть и на ровном месте. Они же находились в горах. Пускай приземистых, для альпинистов неинтересных, однако оплошностей не прощающих.
Ночью, проснувшись под каменным пологом пещеры от шороха сорвавшегося со склона камня, Серегин долго не мог заснуть вновь, прислушиваясь к дыханию товарищей, глядя на отсветы алых контрольных ламп раций и размышляя, насколько же непредсказуема в своих поворотах человеческая жизнь. И даже выбирая в ней прямой путь, развилок на нем не избежать… Не избегнул их и он. И вот, проблуждав окольными тропами, вернулся, как подсказывает сердце, на верную большую дорогу. Или это просто заблуждение? Ведь дорога пока тонет во мраке, подобным тому, что царит сейчас в холодной темени за провалом пещеры. Но отступать теперь некуда. И надо довериться подсказкам души.
Он подполз к выходу из пещеры, раздвинул колкую путаную вату валежника, маскирующую убежище. Морозный ночной воздух осек дыхание. Подняв голову, увидел гулкое небо и круговерть звезд, вечное колесо древней энергии, вращающееся в сотнях световых лет от него. Господи, как же Ты велик! И неужели я, жалкий стрелок Серегин, запутавшийся в своей никчемной жизни человечишка, тоже — плоть от плоти твоей, сотканной из миллиардов атомов, чей возраст — возраст вселенной, и великим разумом сподобленный на соучастие в неисповедимом?
…В сереньком сумраке рассвета, выпив кофе из термоса и, прибрав за собой жилище, они отправились на позиции.
Шли молча, все было оговорено заранее. У них был серьезный и хитроумный противник. Изворотливая и злобная сущность, олицетворенная в дагестанском бандите, обладала темной крысиной сообразительностью, выстроив охрану своей персоны с безукоризненным совершенством. Маршруты передвижений Арлиева постоянно менялись, выходы из бронированной машины прикрывались телохранителями, подступы к дому, квартирам и офисам заранее проверялись, и застать наркобарона врасплох не смогла бы и рота изощренных ниндзя. Оставалось уповать лишь на поверхностную информацию о его планах, время от времени перехватываемую людьми Его Преподобия. В частности, сегодня дагестанец должен был посетить свой основной офис, чье здание располагалось впритык к территории спиртзавода, в чьих подвалах обретался метамфетаминовый цех.
