- Значит, моя контрада - Сова, - с удовольствием повторила я, вспомнив, как Умберто порой называл меня встопорщенной совой, когда я была не в настроении. - А к какой контраде принадлежите вы?
В первый раз за весь наш долгий разговор Ева-Мария опустила глаза: вопрос оказался ей неприятен.
- Ни к какой, - пренебрежительно сказала она. - Нашу семью изгнали из Сиены много веков назад.
Задолго До приземления во Флоренции синьора Салимбени настояла на том, чтобы подвезти меня в Сиену. Это ей по дороге домой в Валь-д'Орсию, объяснила она, и никакого тут беспокойства. Я возражала, что прекрасно доберусь на автобусе, но Ева-Мария явно не доверяла общественному транспорту.
- Dio santo!
[6]
- воскликнула она, когда я отклонила ее сердечное предложение. - Почему вы хотите ждать автобус, который ходит раз в три часа, если можете прекрасно доехать со мной на новой машине моего крестника? - Видя, что я готова сдаться, она очаровательно улыбнулась и, конфиденциально наклонившись, выложила основной козырь: - Джульетта, я буду страшно разочарована, если нам не удастся продолжить этот интересный разговор!
Рука об руку мы прошли таможню, где офицер едва взглянул в мой паспорт, будучи не в силах оторваться от декольте Евы-Марии. Потом, когда я писала претензию на пропавший багаж, заполняя целый ворох бланков карамельного цвета, Ева-Мария стояла рядом, постукивая по полулодочкой от Гуччи, а багажный клерк клялся жизнью, что лично займется поисками моих чемоданов, пусть даже для этого придется обыскать полмира, и в любое время дня и ночи привезет их в Сиену, в отель «Чиусарелли», - адрес, который Ева Мария написала на листке губной помадой и сунула ему в карман.
- Понимаешь, Джульетта, - объяснила она, когда мы вместе вышли из терминала, катя в тележке одинокую сумочку Евы-Марии. - Пятьдесят процентов они видят, а остальные пятьдесят процентов им кажется, что они видят. А! - Она возбужденно замахала черному седану с работающим мотором, занявшему полосу для пожарных машин. - Вот и он! Прекрасный автомобиль, правда? - Она ткнула меня локтем и подмигнула: - Новая модель.
- Вот как? - вежливо сказала я. Машины никогда не были моей страстью, в основном потому, что к машине, как правило, прилагался парень. Дженис с ходу определила бы марку и модель и внесла бы в список дел непременно переспать с владельцем тачки, припарковавшись где-нибудь в живописном местечке на побережье Амальфи. Нет нужды говорить, что ее список дел радикально отличался от моего. Ничуть не задетая моим равнодушием, Ева-Мария притянула меня поближе и прошептала на ухо:
- Ничего не говори, я хочу сделать сюрприз. О, ну какой кс он у меня красавец! - Она воркующе засмеялась и повела меня к машине: - Чао, Сандро!
Молодой человек обошел седан, чтобы нас приветствовать.
- Чао, madrina
[7]
! - Он расцеловал крестную мать в обе щеки и без возражений вытерпел поглаживание по густым верным волосам. - Bentornata!
[8]
Ева- Мария сказала правду. Ее крестник был убийственно хорош собой, и хотя меня вряд ли можно считать авторитетным источником в отношении типичного поведения женщин, думаю, при виде него женщины падали штабелями.
- Алессандро, я хочу тебя познакомить. - Было заметно, какого труда бедной женщине стоит сдержать ликование. - Это моя новая подруга, мы познакомились в самолете. Ее зовут… Джульетта Толомеи, представляешь?!
Алессандро заинтересованно посмотрел на меня глазами цвета сушеного розмарина, от которых Дженис заплясала бы румбу по всему дому, извиваясь в нижнем белье и подвывая в импровизированный микрофон из щетки для волос.
- Чао! - сказала я, соображая, уж не поцелует ли он и меня заодно.
Не поцеловал. Оглядев мои косички, мешковатые бермуды и шлепанцы, Алессандро криво улыбнулся и что-то сказал по-итальянски.
- Извините, я не понимаю по…
Увидев, что непривлекательная американка еще и ни бум-бум по-итальянски, крестник Евы-Марии потерял ко мне всякий интерес. Не повторив по-английски предыдущую фразу, он бросил:
- Багажа нет вообще?
- Куча. Но все отправилось в Верону.
Через пару секунд я уже сидела на заднем сиденье седана рядом с Евой-Марией, и мы мчались по прелестной Флоренции. Убедив себя, что угрюмое молчание Алессандро явилось сугубым следствием плохого знания английского - мне-то что? - я упивалась бурлившим внутри возбуждением. Я снова здесь, в стране, дважды выплюнувшей меня за свои границы, да еще и успешно инфильтрировалась в модный класс. Мне не терпелось позвонить Умберто и обо всем рассказать.
- Ну что, Джульетта, - сказала Ева-Мария, с удобством устроившись на мягком сиденье. - Я буду осторожна и не скажу… слишком многим, кто ты.
- Я? - чуть не засмеялась я. - Я же никто!
- Как так - никто? Ты Толомеи!
- Вы мне только что сказали, что Толомеи жили очень давно.
Ева- Мария коснулась указательным пальцем кончика моего носа:
- Нельзя недооценивать влияние событий, случившихся много времени назад. Это прискорбный недостаток современных мужчин. Советую тебе, гостья из Нового Света, больше слушать и меньше говорить. Здесь родилась твоя душа. Поверь мне, Джульетта, здесь ты встретишь людей, для которых ты значишь очень много.
Я покосилась в зеркало заднего вида и встретилась взглядом с прищуренными глазами Алессандро. Виной тому английский или нет, он явно не разделял симпатии крестной мамы к моей особе, но был слишком хорошо воспитан, чтобы озвучить свое мнение. Поэтому он согласился терпеть мое присутствие в своей новой машине, коль скоро я буду благодарно знать свое место.
- Толомеи, - продолжала Ева-Мария, которую ничуть не заботила очевидная неприязнь ко мне ее крестника, - это одно из самых богатых и влиятельных семейств в истории Сиены. Они были частными банкирами и исконно соперничали с нами, Салимбени, за влияние в городе. Доходило до того, что наши предки поджигали друг другу дома и убивали детей в постелях.
- Так мы были врагами? - поразилась я.
- Еще бы! Смертельными! Ты в судьбу веришь? - Ева-Мария положила руку на мою и легонько сжала. - Я верю. Наши семейства, Толомеи и Салимбени, исстари враждовали, тяжко, кроваво… В средние века мы бы резали друг дружке глотки, как Монтекки с Капулетти. - Она посмотрела на меня в упор: - В двух семьях, равных властностью и славой, И Сиене пышной разгорелся вновь вражды минувших дней раздор кровавый
[9]
… - знаешь эту пьесу?
Я молча кивнула, слишком взволнованная, чтобы ответить, и Ева-Мария ободряюще похлопала меня по руке.
