– И… и сколько ты хочешь? – прошелестела Троянда, ожидая
услышать какую-нибудь несусветную цифру, и не обманулась в своих ожиданиях.
– Сто тысяч дукатов!
– Сто тысяч?! – выкрикнула Троянда, внезапно обретая голос.
– Но ведь ты же всегда брала у Пьетро по пятьдесят?!
– Вот именно – брала у Пьетро! – фыркнула Джилья. – У него
больше за раз и не возьмешь. Ну и на сколько мне хватает этих денег?!
– Да уж, – не могла не посочувствовать Троянда. – Если
раньше ты держалась год или два, то в последний раз умудрилась спустить за
какую-то неделю.
– Черта с два! – так и рявкнула Джилья. – Я решила быть
экономной и потратила не более десяти тысяч. Но этот подлый Луиджи… Послушайся
моего совета: никогда не имей дела с содомитами, особенно с теми, кто работает
под бабу. Изобразить из себя мужчину они могут лишь с большого перепугу или
если моча в голову ударит. А потом только и способны снова вставать раком.
Короче говоря, Луиджи быстро понял, что ему со мной в постели делать нечего, –
и решил вернуться к своему ненаглядному Пьетро. И он так хотел купить его
прощение, что не только согласился париться в огромном тюрбане, крашеной бороде
и с привязанной к животу подушкой, чтобы больше походить на толстяка
Хайреддина, но и опустошил мой кошелек и явился сюда со всеми оставшимися
сорока тысячами!
– Так вот почему ты так быстро вернулась! – протянула
Троянда. – А я-то думала…
– Мне нет дела до твоих дум… однако, похоже, я снова
оказалась вовремя в нужном месте, чтобы спасти чью-то жизнь? – весьма
проницательно поглядела Джилья, и Троянда не смогла не усмехнуться:
– Похоже на то! Однако, скажи на милость, где я возьму для
тебя столько денег?
– Попроси у юного Прокопио. Он обожает брата и не станет
скупиться. И он-то окажется способен оценить мое благородство: я ведь не требую
у них всех пятисот тысяч, которые хочет Аретино, прошу меньше трети. Я даже
согласна прийти за расчетом уже после того, как красавчик Грегорио окажется в
безопасности, хотя, говорят, русские – ненадежные партнеры и не упустят случая
получить товар, не заплатив.
– Хорошо. Предположим, я уговорю Прокопия. И что ты сделаешь
за эти деньги? – настороженно спросила Троянда.
– Как что? Покажу тебе, где ход в темницу, и научу, как
вывести оттуда Грегорио.
– Мне? – растерялась Троянда.
– Pазумеется, а кому же еще? – удивилась Джилья. – Конечно,
я могу все это проделать сама, если ты предпочитаешь, чтобы пылкая
благодарность Грегорио обрушилась на меня. Сказать по правде, светловолосые
мужчины с холодными голубыми глазами не вполне в моем вкусе, я предпочитаю
крепких, горячих брюнетов, однако один разик потерплю – хотя бы для того, чтобы
пополнить свою коллекцию. Ну хорошо, считай, что ты меня убедила! – С этими
словами Джилья направилась к двери. – Советую тебе поскорее уговорить Прокопия,
а то мне так уж загорелось – просто сил нет.
– Погоди! – Троянда схватила ее за руку, рванула к себе. –
Постой!
Умом-то она понимала, что Джилья беззастенчиво дразнит ее,
однако ревность лишала последних доводов рассудка.
– Я пойду сама, а ты не смей туда соваться, ясно?
– Ох, ох! – передернула плечами Джилья. – Не больно-то и
хотелось! Забирай себе своего полумертвого русского, но запомни: если я не
получу своих денег, он снова окажется в тюрьме – и не здесь, а в подвалах
Дворца дожей. А то и прямиком попадет на плаху! Вместе с тобою, святоша! – Она
сделала паузу и удовлетворенно улыбнулась, убедившись, что Троянда совершенно
раздавлена ужасом. – И когда же ты отправишься к этому ragazzo Прокопио?
– Считай, что я уже там, – пробормотала Троянда, стрелой
вылетев из комнаты, а вслед ей несся насмешливый голос Джильи:
– Ох и глупа же ты, подружка! Ведь и не знаешь, куда бежать!
Запомни: корабль называется «Святой Георгий» и стоит на рейде Лидо. Поняла? Ну,
счастливого пути! Да смотри не перепутай: не пятьдесят, а сто тысяч! Сто! Не
забудь!
Как будто Троянда могла забыть об этом.
Глава 24
Ночью все кошки серы
Джилья была права: отыскать ход в темницу Григория оказалось
куда проще, чем уговорить Прокопия поверить Троянде. Он был до того одержим
своей хитростью и расчетливостью, до того убежден, что за каждым словом кроется
подвох, что едва сам себя не перехитрил: вдруг стал предлагать ей пятьдесят
тысяч не за спасение Григория, а за то, чтобы она уговорила его прислать
своеручную запись о согласии на выкуп.
Троянда уставилась на него как на безумного… да сразу
поняла, что бедный парень и впрямь не в себе. Ну сколько ему там было годков –
пятнадцать, шестнадцать? И столько обрушилось бед! Путешествие с отцом – само
по себе опасное путешествие, да еще и закончившееся пленом. Путь обратно,
предательство, страх за отца, смерть все время рядом. Потом срочная продажа
почти всего имущества: ведь сумму Барбарусса затребовал чудовищную. Обратный
путь, снова страх утратить эти последние деньги – и неотвязное беспокойство за
судьбу отца, и бесшабашность старшего брата, и врожденное свойство видеть
коварство даже там, где его нет, самому навлекать на себя неприятности… И
вдруг, когда цель уже была близка и Прокопий чаял вздохнуть свободно, все
рухнуло: отец умер, брат в заточении, на грани гибели, а состояние вот-вот
уплывет из рук… и что тогда?
Право, Прокопия можно было только пожалеть – но именно слезы
жалости, навернувшиеся на глаза Троянды, отрезвили Прокопия. Все-таки он был
хотя и юный, и усталый, и потерявшийся в житейских напастях, а все-таки
мужчина, и жалость бабья была ему хуже острого ножа. Поэтому он исхитрился
принять прежний высокомерный вид и, для надежности застращав Троянду всеми
карами земными и небесными, ежели она возьмет на душу грех предательства,
дал-таки слово без промедления рассчитаться с Джильей, едва Григорий окажется
на борту. Заставив его на всякий случай побожиться – она уже знала, сколь
богобоязненны эти русские! – Троянда ринулась во дворец Аретино и сообщила
Джилье, что дело слажено.
Зеленые глаза при сем известии прищурились столь
сладострастно, что Джилья сделалась похожа на тощую кошку, в кои-то веки
объевшуюся сметаны. Троянде смерть как хотелось спросить, а что будет делать
Джилья, когда деньги иссякнут: ведь все рано или поздно кончается! Неужто снова
воротится к Аретино?! Но не осмелилась задать такого каверзного вопроса: а
вдруг Джилья спохватится и запросит прибавки?..
