– Ты выкарабкаешься, Том…
А что, речь уже о выживании?
Наступает тишина. Последний образ, всплывающий в мозгу, это белокурая девица с псом на поводке, которая вопит: «Мудила Том!» Я содрогаюсь, и на меня падает черная простыня.
Dear Prudence
Я обежала улицу дважды, в ту и другую сторону. Моя машина куда-то запропастилась. Учитывая количество полицейских, скопившихся перед оградой больницы, мысль об угоне можно отбросить: наверное, в спешке я оставила ее на месте, забронированном для «Скорой помощи», и ее увезли отсюда. Придется искать среди эвакуированных тачек.
Я направилась на стоянку такси. В очереди ожидали десятка полтора человек. Я спросила стоявшую впереди даму:
– Вы давно ждете?
– О да. Из-за этого взрыва тут все вверх дном. Большинство такси, которые сюда приезжают, уже заказаны на обратную дорогу. Если вам духу хватит, советую пройти пешком до следующей стоянки или поехать на общественном транспорте. Я бы и сама так сделала, если бы не так устала.
Я поблагодарила ее. Бросив быстрый взгляд на план метро, поняла, что нахожусь всего в двадцати минутах от стоянки арестованных машин, может, даже меньше, потому что был самый час пик. Я поспешила, пытаясь дозвониться до Клары. Напрасно, она уже говорила с кем-то. С Версини? Что он ей расскажет о встрече? Потребует мою голову? И будет ли Клара настолько честна, чтобы меня поддержать? Я бы хотела быть достаточно сильной, чтобы думать о чем-то другом, доверять Кларе, себе самой, в общем, жизни. Но тогда надо быть наивной или забывчивой, игнорировать, кто такая Клара, или родиться в чужой шкуре.
Перрон был забит людьми. Я редко езжу на метро, но несмотря ни на что, мне это показалось ненормальным. Я прождала минуты две-три, и тут по громкоговорителю почти чувственный голос объявил: «Из-за пострадавшего пассажира на линии восемь движение по-прежнему сильно затруднено. Мы приносим извинения за причиненные неудобства». Это было досадно, но могла ли я жаловаться, когда какой-нибудь мужчина или женщина наверняка нашли свою смерть? Почему к некоторым дням дурные новости будто так и липнут? Жертвы взрыва, пострадавший пассажир, презрение Версини – и это всего за несколько часов! Не говоря уж об эвакуации моей машины или недостижимости Клары.
Я решила ждать. Голос сказал «затруднено», а не «прервано». По счастью, какой-то молодой человек освободил сиденье как раз рядом со мной. Я села и поразмыслила. Быть может, настал момент снова взять будущее в свои руки. В конце концов, разве я не была готова уволиться сегодня? Я взвесила все «за» и «против», все, чем движется и чем тормозится моя жизнь. Оценила свою горечь, боль, тщетность своей жертвы. И, наконец, нашла силы поднять голову – пока не поступило Кларино предложение, которое стерло все. Простой деловой встречи в перспективе хватило, чтобы я отказалась от этого.
Куда же подевалась моя гордость? Куда подевался оскорбленный ребенок, который когда-то прыгнул в пустоту без страха и сожалений? Сколько еще времени я буду способна лгать себе с таким апломбом?
Рельсы оставались немыми. Судя по табло прибытия, через четыре минуты должен подойти следующий поезд. Пассажиры от скуки топтались на месте, посматривали на часы, пытались воспользоваться мобильным телефоном – в который раз, но в этом месте не было связи. Тогда я достала из сумки документы, доверенные мне секретаршей Фаркаса. Каждую обложку перечеркивала огромная надпись: КОНФИДЕНЦИАЛЬНО. «Это копии, – уточнила секретарша, – различаются только именами в сопроводительных записках». Я открыла первую папку.
И мое сердце подскочило в груди. Список участников заседания занимал весь титульный лист. Жирным шрифтом и заглавными буквами: Грегуар Фаркас, хозяин «Реальпрома», Петр Рыжков, русский магнат, известный своей принадлежностью к мафии, и Леандр Северино, второй номер в «Лексисе». Остальные были второстепенными лицами, финансовыми директорами каждой из сторон.
В моем мозгу возникло раскормленное лицо Версини и его самодовольный голос: «Можно ли вот этим устранить подозрения, которыми обременен мой банк?»
Мои пальцы стали лихорадочно листать страницы. У меня перед глазами было превосходно продуманное финансирование подставной компании, предназначенной для заключения темных сделок, одна из которых была уже подготовлена и детально описана в приложении.
О, господин Версини, успокойтесь, нет больше ни малейшего подозрения, касающегося вашего учреждения. Нет больше никаких заключений, которые почти невозможно оспорить. «Лексис» попросту в дерьме по самые уши, это написано черным по белому в этих бумагах, которые исчезли бы, если бы секретарша Фаркаса не опоздала, а постаралась погибнуть вместе с остальными или если бы у Клары не оказалось аллергии на фиалку. Но только судьба распорядилась иначе, господин Версини, секретарша Фаркаса в прекрасной форме, а эти документы, весьма компрометирующие вас, сегодня в моих руках.
Я аж подскочила на своем сиденье. Меня пронзило ощущение, что я стала обладательницей сокровища, пояса со взрывчаткой, священного пергамента, и одновременно внезапное чувство невероятной, небывалой благодарности по отношению к жизни, которая только что мне сообщнически подмигнула. «Из-за пострадавшего пассажира…» – повторял приторно-сладкий голос. На этот раз мой звонок Кларе не мог больше ждать. Когда я изложу ей свою, обстоятельную версию фактов, то-то она будет ошарашена, Клара-всезнайка!
Я бросилась вон из метро и набрала ее номер.
– Клара, это Прюданс, ты не поверишь собственным ушам…
– Стоп! Прюданс, я не знаю, что ты мне собираешься сказать, но надеюсь, что это хорошая новость, потому что это был самый дерьмовый день. Я не только раздулась как воздушный шар из-за макарона, не только пропустила встречу на двести тысяч евро, поскольку мы собираемся выставить счет на двести тысяч, раз Версини решил позволить себе роскошь, а роскошь стоит дорого…
– Кстати о Версини…
– Я не только, повторяю, пропустила эту встречу – не принимай это близко к сердцу, Прюданс, я уверена, что ты очень хорошо сделала свою работу, но ты же знаешь, как это бывает, люди предпочитают видеть перед собой настоящего босса… так я продолжаю, послушай меня хорошенько, на меня не только свалились все эти неприятности, а тут еще Виктуар объявила, что Боб отправил в больницу какого-то велосипедиста, слышишь? Эта дуреха оказалась не способна справиться с моим Бобом, этим волкодавищем, который ростом всего-то пятьдесят сантиметров в холке! Но она вывела его на высоченных шпильках, так что, сама понимаешь, равновесие было не на высоте…
– Клара!!!
– Да?
Клара, переведи дух. На двухстах тысячах евро можешь поставить крест. Твой Версини увяз обеими ногами. «Лексис» уже не выше всяких подозрений, он прямо под ними. Он отмывает деньги. Открывает свои двери и сейфы русской мафии. И делает это классно, с большим искусством, впрочем, я сама неделями искала, что можно им предъявить, но не нашла ничего, абсолютно ничего серьезного, только предположения, броня просто превосходна, хитроумнейшая маскировка, никакой возможной утечки… и однако. Однако!
