— Через недельку! Сына провожу и позвоню…
Жора принял ванну, вырвал два длинных волоса, торчащих из носа, привел себя в порядок, если считать, что полбутылки Henessy способны привести в порядок и успокоить встревоженного родителя. В 12 часов он заснул прямо возле телевизора. В начале второго дня в его кармане, словно взрыв петарды, раздался телефонный звонок, от звука которого он пукнул, вздрогнул, как укушенный оводом конь. Номер звонившего не определился.
— Ленок? Ну что там? — закричал Жора, пустив от волнения небольшого петуха.
— Георгий Кравец? — спросил густой бас.
— Да, да! Рауль Рохас у вас?
— Это капитан Свиридов, 14-е отделение полиции. Рауль Рохас у нас.
— Что случилось? Он цел? — холодок пробежал по членам Жорки.
— Цел. Вы можете забрать его. Авторемонтная, 25. Деньги захватите.
— Зачем?
— 100 тысяч.
— А что случилось?
— Приезжайте, — после паузы ответил неопределенно голос.
— Да что случилось-то?
В трубке послышались короткие гудки. «Авторемонтная 25», — бормотал Жора. Он полез в кошелек, чтобы посчитать наличность. Наличности не было. Кошелек был непривычно и огорчительно пуст. А ведь он обычно носил с собой, на крайняк, не менее пятидесяти тысяч. Кравец недоуменно пожал плечами и уныло полез в сейф.
6.
В полиции Кравеца встретил капитан полиции, мужчина с интеллигентным, мудрым лицом профессора, с неформальной, небольшой рыжеватой бородкой клином.
— Капитан Свиридов, — представился он, — Документы предъявите, пожалуйста.
Кравец протянул ему свой паспорт.
— У вас тут не указано, что Рауль Рохас — ваш сын, — мрачно сказал полицейский.
— Я знаю. Но я сам недавно узнал, что он мой сын. Мне написала его мать. Я вчера только встретил его в аэропорту. У меня есть вызов. Я оформил официальный вызов. Вот он, — Жора показал ему копию вызова.
— Вы впервые встретились?
— Да. Вчера.
— Вы разведены?
— А при чем тут это?
— Не при чем.
— Да. Я разведен. Три раза.
— Вы — гей? — обычным голосом спросил меня капитан.
— Что? — от возмущения у Кравеца отвисла челюсть. — Да как вы…
— Тогда так: Рауль Рохас — гей? — спросил он, пристально глядя Георгию в глаза.
— Что? Да что вы такое говорите? — возмущенно воскликнул тот, вставая со стула.
— Сидите! — капитан Свиридов несильно, но оскорбительно толкнул его в грудь, отчего Жора свалился обратно на стул, — Успокойтесь. Не надо кричать. Иногда люди некоторой ориентации выдумывают всякие истории, чтобы вызвать своих возлюбленных из-за границы. Ваш сын, или кто там он вам, этот ваш Рауль Рохас устроил драку в гей-клубе. Вот, почитайте протокол. Он составлен в присутствии представителя Посольства Венсуэлы в Москве.
Кравец пробежал протокол по диагонали. Руаль Рохас устроил драку в гей-клубе, разбил барную стойку, стол, снес стерео систему с пультом и сломал нос бармену. Кравецу стал дурно. Ему срочно понадобился стакан виски. Но у капитана Свиридова виски не было. Кравец выпил полстакана предложенной ему водки. Ему пришлось заплатить мзду в размере пятидесяти тысяч рублей за то, чтобы замять дело, и еще пятьдесят — за ущерб, нанесенный сыном клубу пидорасов.
7.
Блудный сын Кравеца, полусонный, хмурый Рауль Рохас, помятый, взъерошенный, с лиловым кровоподтеком на скуле, в разорванной куртке Риккардо Тиши явился перед Кравецом в сопровождении полицейского. Капитан выложил на стол рюкзак, паспорт, ремень, телефон, зажигалку, сигареты, смятые купюры русских денег.
— Скажите ему, пусть посчитает деньги и распишется, что не имеет претензий к полиции, — мрачно приказал он.
Кравец перевел. Рауль расписался, не считая денег, сгреб со стола все вещи в рюкзак.
— Я могу идти? — спросил он отца.
— Можешь, — ответил тот.
— Гуд бай! — сказал Рауль капитану.
— Прощайте, господин Рохас! — сказал тот. Они вышли на улицу. Рауль достал сигареты и закурил.
— Ты куришь, сынок? — удивился Жора.
— И пью, — ответил сын.
— Тебя не били полицейские? — Жора достал платок и протянул Раулю, — Вытри губы. Они в крови.
Рауль плюнул на платок и стал вытирать губы.
— Слева, — подкорректировал Жора.
— Нет. Не били, — сказал Рауль.
— А этот синяк на скуле?
— Это в баре, — неохотно ответил он.
— Ты как там оказался?
— Пошел гулять. Ты же вырубился, а мне скучно стало. В Венесуэле в это время день.
Они сели в ближайшем баре. Жора заказал два бокала пива.
— Ты — гей? — спросил он, глядя прямо в глаза Рауля.
— Я? Нет. С чего ты взял? Чушь! — Рауль даже не отвел взгляда.
— Но тебя арестовали в клубе для геев!
— Твою мать! — выругался Рауль, — Там не написано, что это клуб для геев.
— Но ты же видел, что там нет девушек?
— Это был уже третий клуб. Я был уже пьян, как цирковой скрипач, и не различал лиц. Там крутились грудастые телки. Я же не знал…
— Ты взял у меня деньги? Сколько там было?
В этом месте Жоре показалось, что Рауль покраснел, насколько можно это выражение отнести к его смуглой коже.
— Тридцать тысяч, наверное. Я не считал. Я отдам. У меня есть деньги. Я просто не знал, где разменять доллары!
Они молча пили пиво. Каждый думал о своем. Кравец думал о том, что его сын не так уж прост. Вряд ли о том же думал его сын. К тому же Кравецу было чертовски жалко, вот так просто взять и отдать полицейскому сто штук, заработанные тяжким трудом.
— Мне пришлось заплатить сто пятьдесят тысяч за то, чтобы тебя выпустили, — сказал он, слегка завысив сумму.
— Я тебя не просил, — нахмурился сын.
— Тебя могли посадить в тюрьму. Ты парня покалечил.
— Так ему и надо, пидору, — рассмеялся Рауль.
— Когда у тебя обратный билет? — спросил Кравец.
— О!!?? Ты уже хочешь избавиться от меня? — с горькой усмешкой спросил сын.
— Если честно — ты доставил мне очень неприятные моменты, — сказал Жора.
— Дети — это не только радость, но иногда и проблема! Папка.
Георгий почувствовал неприятный холодок в голосе сына. Тот осторожно трогал пальцем разбитую губу.
— Не трогай! Заразу занесешь! — сказал Кравец, — Ладно, Рауль. Вот тебе ключи. Иди домой, прими ванну и отдыхай. Я пойду на работу. Вернусь в семь часов. Никуда без меня не уходи! Телевизор посмотри. Там диски есть с фильмами.
