Мне этого не понять. Вернее, я это настолько хорошо понимаю, что понимать не хочется.
С 1996-го прошло четыре года. Политически – целая эпоха. Но в нашей демократической партии время стояло на месте. В 2000-м я устроился в отдел региональных выборов. В Москву. Поездил по регионам – ничего не изменилось. Везде Иваны в различных вариациях.
Сейчас о выборах все забыли. А перед тем как забыть, судили по фильму «День выборов». Хороший фильм. И песенки прикольные. И хотел бы я поработать на такой вот избирательной кампании. Увы, действительность, как всегда, прозаичнее. Разве что кандидаты подчас попадаются более колоритные, чем Вася Уткин.
В Йошкар-Оле мы вели одного деятеля в мэры.
– Вы уверены, что вы хотите, чтобы он стал мэром? – спросил нас Явлинский, когда утверждал смету.
Мы тогда не поняли его вопроса. А потом поняли. И опять же – слишком хорошо.
Кандидат был правозащитником. Причем – в своем роде – знаменитым.
Как-то раз утром он заявил:
– Сегодня меня приезжают снимать французы. Они делают фильм «Наследники Сахарова».
– Вы, что же, наследник?
– Ну, в духовном смысле, – скромно ответил кандидат.
Французы действительно приехали. И снимали.
– У меня сегодня было три суда, – впаривал им кандидат. – О защите прав человека.
У него действительно каждый день было по три суда. И все – о защите чести и достоинства. Чести и достоинства самого правозащитника. Никаких других дел он не вел.
Единственную оппозиционную газету в республике Марий Эл правозащитник закрыл по суду. За клевету в его адрес.
– Чем же они вас оклеветали? – интересовались мы.
– Они написали, будто я залил своих соседей снизу.
– А вы их не заливали?
– Заливал, – виновато говорил правозащитник.
– В чем же тогда клевета?
– Они написали, будто я не оплатил им убытки.
– А вы оплатили?
– Нет, – виновато отвечал правозащитник. – Но я собираюсь как-нибудь оплатить.
Поработав недельку, мы поняли, что он полный идиот. Но с шансами на победу. Это как раз не удивляло.
– Мне нужно десять тысяч долларов, – молил кандидат-правозащитник. – И тогда я – мэр.
Мы выпросили для него десять тысяч долларов. Явлинский долго упирался, но дал.
Поехали в Москву за деньгами. Приезжаем обратно в Йошкар-Олу.
– Очень хорошо, что вы приехали, – сказал кандидат. – У меня тут накопились долги. Пятнадцать тысяч.
– Какие пятнадцать тысяч?
– Я взял пятнадцать тысяч у Союза правых сил. В счет тех денег, которые вы привезете.
– Но мы обещали привести только десять.
– Где десять, там и пятнадцать.
Мы приказали ему отдать 15 тысяч Союзу правых сил. Он отказался. Сказал, что потратил. Предъявил радиоролик на марийском языке.
– Дене чын возымым тергыше гырдышы, – вещал по радио какой-то мужик. – Тыге ойлат Александр Иванович.
– Что это???
– Радиоролик. На марийском языке. Специально нанял известного марийского актера.
– Зачем? Для кого?
– Для марийцев.
Я ни разу не слышал, чтобы в Йошкар-Оле говорили по-марийски. И уж тем более не встречал, чтобы кто-то не понимал по-русски. Точнее, они плохо понимали по-русски, но они на любом языке плохо понимали. Народ в Йошкар-Оле больно уж заторможенный. Спрашиваешь: «Как пройти к универсаму?», – отвечают через 10 минут. Они же финно-угорской группы, чего с них возьмешь.
– Для Йошкар-Олы не нужен ролик на марийском языке, – заявили мы.
– Нужен, – не согласился кандидат. – В черте города есть марийская деревенька, там бабушки не понимают по-русски.
– У этих бабушек и радио нет.
– Радио у них нет, – согласился кандидат, – но им перескажут.
Кто перескажет? Каким образом? Все эти вопросы уже не имели значения, поскольку эфир ролика был полностью оплачен.
А мы попали. Мы, выходит, кинули на бабки Союз правых сил. А это уже вопрос политический. Тогда как раз шли переговоры о сотрудничестве между «Яблоком» и СПС, а тут такая подстава.
Мы хотели убить кандидата, но решили подождать до выборов.
Перед выборами выяснилось, что он задолжал людям. Простым людям, которые разносили ему листовки и расклеивали плакаты.
Мы не хотели, чтобы после нашего отъезда эти люди устраивали митинги «Верните наши деньги». Одно из двух – или мы кинули Союз правых сил, или мы кинули людей. Кинуть и людей, и Союз правых сил – это слишком. Особенно если учесть, что мы лично вообще никого не кидали. Кидал правозащитник.
– Надо расплатиться, – сказали мы.
– Зачем? – удивился правозащитник. – Это же обычные люди. К чему обращать на них внимание?
По-моему, он даже произнес сакраментальное слово быдло.
Больше всего меня удивили суммы, которые он задолжал.
Я читал ведомость: «8 рублей, 16 рублей, 4 рубля пятьдесят копеек (прописью)».
– Вы работали за эти деньги? – спросил я.
– Да, – гордо ответила женщина, которой кандидат прочил место вице-мэра по экономическому развитию. – И хотим, чтобы с нами расплатились.
Я расплатился, списав 500 рублей на накладные расходы.
Кандидат обрадовался и предложил мне пост вице-мэра по социальным вопросам.
– Почему по социальным?
– Ты же так нежно о людях заботишься.
Мне хотелось дать ему в морду, но я сдержался – вокруг были женщины. Две женщины. Жена и любовница правозащитника. Они занимали какие-то посты в его правозащитном центре.
Зато в ночь выборов кандидат устроил пир. Выставил на стол винегрет, который накрошила жена, и водку, которую купила любовница. Наблюдатели приходили с участков и несли протоколы. Им наливали стопку и давали закусить винегретом.
– Премного благодарны-с, – говорили наблюдатели.
– Ну идите, идите, не до вас, – говорила любовница, а иногда и жена.
Меня тошнило.
Кандидат был уверен в победе. На звонки он отвечал фразой:
– Мэрия слушает! – и заливался самым искренним смехом.
В 12 часов ночи выяснилось, что он проиграл. Всего два процента, но проиграл.
Кандидат (уже бывший) лежал на диване с примочкой на лбу, а я стоял над ним и отвечал на телефонные звонки.
– Мэрия слушает, – говорил я и заливался самым искренним смехом.
В первый и последний раз я был рад, что проиграл выборы. Йошкар-Ола на редкость убогий город, но я успел его полюбить. Мне было бы жалко, если б этот город погиб. А с таким мэром он бы непременно погиб.
