Диана промолчала, да и что она могла ответить? Что в шестнадцать лет не помнила себя от любви? Оказывается, Володя отобрал у нее очень важную вещь. Она спала только с ним, но как теперь это докажешь Розенбергу?
– Ладно, отдыхай. Я тоже пойду спать.
– Разве ты будешь спать не здесь? – удивилась она.
– Нет, зайчик, это твоя комната. А у меня своя берлога, я к ней привык. Да и ворочаюсь я во сне, храплю…
Новобрачная лежала в постели одна, разглядывая потолок. «Любовь не картошка, не выбросишь в окошко», – пришла ей на ум старая поговорка. Что бы ни говорили об исключительной крепости браков по расчету, отсутствие любви очень осложняет жизнь. Разве так целовал бы ее Розенберг, будучи влюблен? А как, кстати? И Диана с горечью поняла, что не знает, что такое поцелуй любящего мужчины. Стасов? Наверное, не так уж сильно она ему и нравилась, просто он прочел в ее глазах призыв и решил не отказываться от того, что само плывет в руки. А потом Диана не подпускала к себе мужчин, да они, надо признать, и не слишком настаивали… Если бы нашелся человек, способный полюбить ее так же безоглядно, как она любила Володю, она отогрелась бы возле него душой… Но теперь поздно об этом сожалеть.
В петергофском доме Диана чувствовала себя неуютно, контраст между комнатой в коммуналке и дорогим загородным коттеджем оказался слишком резким, чтобы она сразу поверила в реальность происходящего. Коттедж казался ей сказочным дворцом, который может исчезнуть в любую минуту от малейшего ее неловкого движения. Вступив в брак ради денег, Диана не ощущала себя владелицей хотя бы рубля из состояния Розенберга. И в доме она была кем угодно, только не хозяйкой.
Прошедшая суровую школу коммунальной квартиры и многолетнего сосуществования в одной комнате с родителями, она выросла уживчивым, легким в быту человеком. Диана никогда не оставляла неубранных вещей, автоматически мыла после использования ванну и раковину, уходя из любого помещения, выключала в нем свет и умела сделать свое присутствие необременительным для окружающих. Домашняя работа тоже была ей хорошо знакома, но для того, чтоб содержать в порядке большой загородный дом, требовались навыки, которыми она пока не владела. Раз в неделю приходила женщина для генеральной уборки, но поддержание текущего порядка лежало на Дианиных плечах. Она намекнула, что хорошо бы законсервировать лишние комнаты, но Розенберг только засмеялся и сказал, что глупо не пользоваться тем, что имеешь. Он любил поужинать в столовой и отправиться пить кофе в гостиную, потом поднимался в библиотеку, где выпивал бокал коньяку, и только потом удалялся к себе в спальню.
Такими передвижениями по дому он напоминал Диане Женькину собаку, которая, стоило хозяевам уйти из дому, считала необходимым поваляться на всех кроватях и диванах в доме, хотя бы по пять минут, но обязательно на всех.
Диана прибиралась во всех комнатах, но пользоваться ими стеснялась. Накормив Розенберга ужином, она сразу поднималась к себе, читала или смотрела маленький телевизор. Ей хотелось сидеть на огромном кожаном диване, стоящем напротив плазменной панели в гостиной, но она боялась, что вид бездельничающей жены будет раздражать Розенберга, и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза. Хотя сам он не давал никакого повода для таких подозрений, был очень любезен с Дианой и, наведываясь в ее спальню, чтобы исполнить супружеский долг, больше не упрекал ее в добрачных связях. Но Диана чувствовала: эти добрачные связи (вернее, единственная связь!) повлияли на его отношение к ней. Может быть, на него так подействовало даже не то, что она не оказалась девственницей, а то, что строила из себя недотрогу.
Иногда Диана ловила на себе настороженный недобрый взгляд мужа, словно бы он прикидывал, какие неприятные открытия ему еще предстоят в связи с этой скоропалительной женитьбой.
Порой они не разговаривали целыми днями: Диана старалась не попадаться ему на глаза, а сам он не искал ее общества. Утром она просыпалась на полчаса раньше мужа, чтобы встретить его готовым завтраком. Веселая, умытая, она накладывала ему кашу, Розенберг принимал тарелку и частенько после этого отсылал ее, чтобы поесть наедине с газетой. «Иди, зайчик, отдыхай, я тут сам справлюсь», – говорил он будто бы ласково, но она понимала: он просто хочет от нее избавиться. С ужином частенько бывало так же.
Когда Диана рассказала об этом приехавшей навестить ее маме, та очень разволновалась.
– Вы женаты, значит, должны спать и есть вместе, иначе это не брак, а черт знает что! Если хочешь нормальной семейной жизни, немедленно пресеки эту порочную практику!
– Но как? Он и слушать меня не захочет.
– А почему все должно быть так, как он захочет? Он думал, что женатый будет жить как холостой? В твоих силах не допустить этого. Ты законная жена и имеешь полное право отравить ему жизнь. Скажи ему, что есть вещи, с которыми ты готова примириться, но есть и то, на чем ты настаиваешь. Заставь его спать с тобой и есть из твоих рук! Потом он привыкнет, и ему даже понравится.
– Мам, не все так просто. Он до сих пор не может забыть свою первую жену…
– А сейчас его жена – ты. Вот пусть и живет с тобой, как нормальный муж. Знай, Дианка, безоговорочное подчинение – это то, чего ни один мужчина тебе не простит. Он просто перестанет воспринимать тебя как личность. Ведь если ты во всем с ним согласна, значит, у тебя нет своего мнения или ты не умеешь его отстаивать. Да он на самом деле и не надеется, что все в семейной жизни пойдет так, как он хочет, просто пробует. А раз у него получается, он начнет требовать себе все больше и больше свободы. Сегодня он спит в отдельной комнате, а завтра не придет домой ночевать. Зачем, если ты не возражаешь против его разгульной жизни? И чем более разнузданным станет его поведение, тем сложнее тебе будет что-то возразить ему. Он привыкнет к безнаказанности, и твое сопротивление, естественное в начале семейной жизни, через пару месяцев покажется ему серьезным покушением на его права.
Мама встала с кресла, прошлась по кухне и включила электрочайник. В доме зятя она по-детски забавлялась изобилием дорогой бытовой техники.
– В общем, все мужья делятся на две категории, – продолжила она свой монолог. – Условно можно их назвать «тихушники» и «налетчики». С налетчиками все понятно, они сразу заявляют претензии по максимуму – а вдруг прокатит? Они курят в комнате, разбрасывают везде носки, пытаются полностью игнорировать домашнюю работу и зажимать зарплату. Но если вовремя дать такому суровый отпор, он спустится с небес на землю и станет нормальным мужем. А если ему попадается женщина слабая, пугливая, живущая в страхе остаться в одиночестве, и уступит ему по всем пунктам, он растеряется от избыточной свободы и либо станет самодуром, либо уйдет к другой женщине, способной держать его в рамках.
Диана тоже поднялась, достала из буфета вазочку с конфетами, из холодильника копченую колбасу, соленую рыбу. Ей очень хотелось накормить маму повкуснее.
– Запомни, мужчина скорее уйдет от женщины, которая во всем ему потакает, чем от той, что держит его под каблуком. Немного сложнее дело обстоит с тихушниками, слава богу, их меньшинство. Эти, наоборот, поначалу ведут себя скромно, изучают повадки своей женщины, фиксируют ее промахи, а потом аргументированно доказывают, что она должна, просто обязана делать то-то и то-то. Завоевывают территорию потихоньку, сантиметр за сантиметром. Они напрямую не заставляют женщину слушаться, нет, они просто ломают ее личность, и она уже сама начинает им подчиняться. Таких надо просто посылать куда подальше. И тогда либо они превращаются в нормальных мужиков, либо уходят. Но и последний вариант лучше, чем жизнь с человеком, постоянно внушающим тебе, что ты полный ноль. Короче, поругайся с ним, поставь на своем, и он полюбит тебя еще больше.
