Затем, Диана, что ты совсем не знала его, – строго сказала она себе, – ты любила миф, химеру, сказочное существо с внешним обликом Володи. И он не виноват, что оказался не таким, каким ты его себе представляла. Ты встречалась и спала не с ним, а с плодом твоей собственной фантазии. И даже потом, когда он тебя бросил, ты продолжала цепляться за этот придуманный образ.
Итак, дорогая, взгляни правде в глаза и признай, что любила никогда не существовавшего в нашем бренном мире человека. И ради химеры ты отрицала самую, пожалуй, реальную и важную в мире вещь – настоящую любовь между мужчиной и женщиной».
Извинившись перед Таней, Диана выскользнула из зала, купила сигареты и вышла на улицу. Теплый вечер поздней весны принял ее в свои ласковые ладони. Пока они сидели в зале, прошел дождь, и молодые листья дрожали, будто отряхиваясь.
– В такой вечер нужно не сидеть в киношке, а гулять с любимым по набережной, – зло пробормотала Диана.
Она решила во что бы то ни стало сегодня увидеть Розенберга. А лучше прямо сейчас! Пока спускаются на город лиловые вкрадчивые сумерки, пока звенят троллейбусные провода над головой…
А то, что ей нечего ему сказать, это не страшно! Диана выбросила недокуренную сигарету и громко пропела из песенки известного мультика «Остров сокровищ»:
– «Лучше быть одноногим, чем быть одиноким, когда скучно и грустно и некому руку подать!»
Курившие неподалеку молодые люди оглянулись на нее с интересом. Диана посмотрела на часы: наверное, Розенберг еще в операционной. Пришлось возвращаться в зал.
Мысли о Стасове странным образом испарились как дым.
После сеанса выяснилось, что, пока они смотрели фильм, Розенберг закончил операцию и отбыл из клиники.
Таня посокрушалась, что неверно сориентировала Диану, и поехала домой.
А Диана растерялась. Где же теперь его искать?
Озарило ее внезапно, когда она полезла в сумку за мобильным телефоном и наткнулась на связку ключей. Два из них были от квартиры на Крестовском. Ну конечно!
«Мое пролетарское сознание просто не может освоиться с фактом, что у человека бывает не один дом. Но Мила-то, она почему ж об этом не подумала? Впрочем, у нее и без того было много проблем и хлопот…
Хорошо, а если я приеду, а он там с женщиной? Черт побери, получится неловко».
Диана купила в ларьке бутылку пива и устроилась на скамейке в каком-то лысом, неуютном сквере.
Выпив полбутылки, она улыбнулась подросткам на соседней скамейке.
«Женившись на мне, Розенберг взял на себя некоторые обязательства. Пусть не хранить мне верность, это было бы слишком жестко, но хотя бы грамотно обставляться. А если что не так, стыдно будет ему, а не мне».
Она решительно поднялась и направилась в метро. Какая-то сила понуждала ее торопиться, подталкивала в спину, словно нашептывая: «Диана, поспеши».
«Может, это и называется – на крыльях любви?» – весело подумала Диана, пробегая по Каменноостровскому мосту. Здесь, как обычно, была пробка, и Диана решила миновать ее пешком.
…Она не ошиблась – машина Розенберга красовалась на охраняемой стоянке во дворе.
У Дианы был ключ от домофона, но все равно она побаивалась. Вдруг Розенберг приказал никого к нему не пускать, и ее, законную жену, сейчас выставят вон? В этой квартире она побывала лишь однажды, вместе с мужем, и вряд ли консьержка запомнила ее в лицо. К тому же сейчас могла быть другая смена.
Вопреки опасениям благообразная старушка в бесформенном черном платье с кружевным воротничком при виде паспорта на имя Дианы Розенберг пропустила ее без слова.
* * *
– Ты? – Ее муж вышел на звук поворачиваемого в замке ключа. – Зачем ты сюда приехала?
– К тебе.
Диана вздернула подбородок, смерила фигуру в трениках и майке убийственным взглядом и прошла в кухню.
Там все было накрыто для одинокого ужина. Виски, банка маслин, а в центре стола – большая сковородка с яичницей. Диана автоматически подсчитала желтки – пять штук.
– Слушай, ехала бы ты в Петергоф, а? – покачиваясь, Розенберг вошел в кухню следом за ней. Он был в заметном подпитии. – Я вызову тебе такси.
Он говорил очень вежливо и тихо, но это была страшноватая вежливость. Он говорил так, как ходят больные с перитонитом – осторожно, маленькими шажочками, чтобы не сделать лишнего движения и не причинить себе острой боли.
– Скажи, все ли у тебя в порядке?
Диана села за стол, придвинула к себе сковородку, взяла вилку и ломоть хлеба и принялась есть.
– Было сносно, пока ты не пришла. – Розенберг достал из шкафчика второй стакан. – Будешь?
– Нет. Почему ты не сказал мне, что хочешь пожить один?
– А я должен перед тобой отчитываться? С какой это радости?
Действительно… На секунду Диана смешалась, но тут же вспомнила итог своих размышлений на скамейке.
– С такой, что я твоя жена! Именно поэтому ты должен передо мной отчитываться.
– Диана, не начинай, пожалуйста. Ты еще о любви здесь поговори!
– Ах вот как! – Она схватила стакан Розенберга и молодецки проглотила виски. – Тем не менее я твоя законная жена, а про любовь ничего не хочу слышать. Или у нас в свидетельстве о браке об этом специально написано? В скобочках или, наоборот, красной строкой: они женились без любви! Или, может, в паспортах стоит соответствующая отметка?
Розенберг усмехнулся. Взглянув на него, Диана засмеялась:
– Тебя ведь никто не заставлял жениться на мне, ты сделал это добровольно, а значит, принял на себя кое-какие обязанности. Точно так же, как и я. Раз ты мой муж, я обязана о тебе заботиться. Если мы будем выполнять эти нехитрые правила, то нам для спокойной жизни никакая особенная любовь не нужна.
– Заботливая жена, верни мне яичницу. Тебе баловство, а мне закусывать надо.
– Хочешь, я сбегаю в магазин, куплю антрекотов и быстро пожарю?
– Нет, спасибо. Ладно, зайчик, я был не прав. Просто не хотел расспросов и скандалов.
– Соврал бы, что уехал в командировку. Или к детям.
– К детям… – Розенберг помрачнел. – Знаешь, я должен тебе сказать: подозревая тебя в бесплодии, я сильно погорячился. На самом деле это я не могу иметь детей, и на чесноковской защите я в этом убедился.
– Как это? – удивилась Диана. – Чтобы участвовать в ученом совете, теперь нужно пройти специальный тест? Вы там оргии, что ли, устраиваете?
Розенберг решительно придвинул к себе сковородку, с которой Диана не желала расставаться. Наколол на вилку большой кусок яичницы, поднес было ко рту, но передумал и бросил обратно – вместо еды обратился к виски. Выпив полстакана, он встал из-за стола.
– Пойдем-ка со мной.
