Книга Мой бедный богатый мужчина, страница 46. Автор книги Мария Воронова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мой бедный богатый мужчина»

Cтраница 46

Колдунов окинул начальника ядовитым взором и принялся рыться в ящике с рентгенограммами.

– Вот, полюбуйся, – он вынул из ящика конверт и протянул Розенбергу, – тут рентген, компьютер, магнитный резонанс. И фотография опухоли, только это зрелище не для слабонервных.

Розенберг достал фотографию, присвистнул и поспешно засунул обратно в конверт. Подошел к окну и стал разглядывать пленки компьютерного и магниторезонансного исследований.

– Страшное поражение, – сказал он после долгой паузы, – похоже, затронуты сосуды шеи, и вена, и артерия. Хочешь сказать, что ты готов протезировать? Бессмысленно, вся левая половина шеи практически замещена опухолью.

– Да, но позвоночник-то цел! – Колдунов резко встал, расплескав свой кофе, и подошел к Розенбергу. – Вот смотри. – Он обвел границы опухоли черенком чайной ложки.

– А чем ты собираешься закрывать кость, нервные пучки и свои сосудистые протезы?

– Об этом я хотел спросить у тебя. Взять кожно-мышечный лоскут на ножке, развернуть, пришить аккуратно, если на всю раневую поверхность не хватит, хотя бы центр закрыть. По краям потом можно островковую пластику сделать, но это уже детали.

Розенберг отложил трубку, прижал снимки к стеклу и стал рассматривать их более внимательно.

– Идеи ваши, товарищ Колдунов, попахивают маразмом, – наконец резюмировал он.

– Маразм у тех, кто считает, что с такой опухолью можно жить! – парировал Ян Александрович. – Во-первых, она постоянно кровоточит, во-вторых, давит на сосуды, пищевод и трахею. Бабушка не может ни дышать, ни есть нормально, а от нарушения кровообращения в мозгу испытывает постоянные головные боли. Эта чертова опухоль весит килограмма четыре, больше, чем новорожденный ребенок, потаскай-ка такое на шее! Не говоря уже о том, что это фабрика разных токсинов и дурных гормонов. И ты только представь, что будет, когда опухоль проест сонную артерию! Бабушка же в собственной крови утонет!

Розенберг кивнул и приступил к изучению следующего снимка.

– Давайте не будем бросаться словами, – мягко сказал начмед. – Можно ли, нет ли жить с такой опухолью, должна решать сама пациентка. Это ее выбор: ходить с опухолью или подвергнуться риску операции.

– В том-то и дело, что она не может больше терпеть! – сказал Колдунов. – Год уже по врачам ходит, просит прооперировать, а в ответ слышит только невразумительные отмазки. Якобы на химии все должно рассосаться, потом на лучевой терапии. Я почти уверен: если бы она пришла ко мне год назад, опухоль можно было бы убрать без сложного протезирования и пластики. Но для этого ребятам из онкологической службы должно было хватить честности признаться: опухоль неоперабельна только потому, что мы не умеем оперировать! Сказали бы ей: ищите другого хирурга, и она бы в конце концов нашла. Но нет, разве могут наши ведущие онкологи признаться в своей некомпетентности! Зачем, лучше они станут травить человека химией, долбить лучами, авось, помрет по-быстрому и не будет им глаза мозолить.

– Вот после чего она действительно помрет, так это после нашей операции. То, что ты предлагаешь, это хирургический метод эвтаназии, ничего больше, – высказал свое мнение Розенберг.

Колдунов ответил, что, если бабушка и погибнет во время операции, входить в наркоз она будет с надеждой. Эвтаназия – признанное поражение, а рискованная операция – борьба, так что разница принципиальная. Пусть шансы на благополучный исход операции невелики, но без нее их вообще нет.

Розенберг еще раз внимательно просмотрел все данные обследования, вздохнул и мрачно поинтересовался:

– А как она вообще, эта бабушка?

– Нормально. Метастазов нет, тяжелых сопутствующих заболеваний тоже. Семьдесят пять лет, закаленные организмы таких бабушек обычно хорошо переносят тяжелые операции. Раз организм протянул семьдесят пять лет без капремонта, значит, запас прочности имеется.

– Тут ведь в чем сложность? Если начнем оперировать, остановиться не сможем. Это тебе не живот – открыл, в брюшной полости сориентировался: ага, неоперабельно, и быстренько зашиваешь. Здесь мы пока всю опухоль не уберем, истинных границ ее не узнаем. Кровить будет очень сильно, а лигировать сосуды по ходу операции мы не сможем, опухоль нам весь обзор закроет. Я уже не говорю про всякие там нервные стволы, за которые если дергать, можно остановки сердца добиться. Это ладно, анестезиолог подстрахует. Но остальное…

– Да знаю я, что это не Рио-де-Жанейро и даже не Копенгаген, – вздохнул Ян Александрович.

Тут в дежурку зашла недовольная терапевт. Судя по всему, она хотела высказаться, но, увидев грозную, несмотря на маленький рост, фигуру Ильи Алексеевича, молча шлепнула на стол перед Ладой историю болезни и ушла.

Лада с сожалением отложила едва начатый шоколадный батончик.

– Жду вас в операционной минут через двадцать, Ян Александрович, не раньше. Хочу эпидуральный катетер поставить. Процедура отнимает время, но зато снижается дозировка токсичных препаратов и хорошо помогает против пареза кишечника после операции.

– Делай как нужно, Лада. Ты же знаешь, я тебе на сто процентов доверяю.

– Не забудьте, дорогой товарищ Колдунов, жене позвонить, предупредить, чтоб не ждала, – уходя, заметила реаниматолог. – А то она на концерт соберется, оденется, накрасится…

Громко проклиная собственный склероз, Ян Александрович схватил телефон.

– Катя, – промямлил он, – тут такие обстоятельства, понимаешь… Ты уже знаешь?.. Откуда?.. Сама догадалась?.. Нет, неправда, один раз мы с тобой ходили в филармонию! Тебе кажется, я специально вызываю больных на операцию в те дни, когда мы куда-то собираемся?.. Не кажется?.. Ах, ты уверена… Ты моя умница! И насчет денег тоже догадайся… Что ты говоришь? Рада, что все в нашей жизни идет как всегда? – И Колдунов беззаботно расхохотался.

Диана вспомнила мамины наставления: пожалей мужчину, если он виноват перед тобой. Жена Колдунова рассчитывала пойти на концерт и теперь имеет полное право обижаться на мужа, который остался на бесплатную операцию, хотя вовсе не обязан был это делать. Выражение недовольства или даже скандал выглядели бы вполне естественно. Но вместо этого Катя ободрила мужа. Теперь, ожидая его с работы, она может рассчитывать на его хорошее настроение. Правда, только в том случае, если операция пройдет нормально…

– Катя, а может, Оля с Леной посидят с младшими? – продолжал Колдунов телефонный разговор. – Они еще в школе? Почему?.. За что наказали?.. Блин, Катя, все нормальные люди списывают математику на уроке музыки! Поверяют алгеброй гармонию, что здесь такого? Так, а кто же их заберет? Они не могут в десятом часу ехать одни через весь центр.

– Я могу забрать, – предложил Розенберг.

Колдунов благодарно похлопал его по плечу, заручился обещанием, что, если в машине будут дети, он не пустит за руль Диану, и, нежно простившись с женой, вновь уставился на друга нетерпеливыми глазами:

– Ну так что? Оперируем?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация