— Рассел! — Я удивлена. Чуть было не ляпнула: «Я надеялась, что это Надин (или Магда)». Вот уж это было бы совсем ни к чему!
— Папа и Цинтия пошли в кафе, так что я здесь совсем один, — говорит Рассел. — Считается, что я делаю домашнее задание по математике…
А я до сих пор не сделала вчерашнюю математику! Придется снова списывать у Магды. А еще французский, его я тоже вчера не сделала…
— Но мне захотелось поболтать с тобой.
— Замечательно.
— Мне бы хотелось все еще быть с тобой в парке, Элли. Мне так нравится, когда мы с тобой вместе.
— Угу. И мне.
— Звучит не слишком убедительно!
— Мне сейчас не очень удобно разговаривать, — объясняю я.
Телефон стоит в гостиной. Папа смотрит на меня, ушки на макушке, и ловит каждое слово, хотя Моголь включил телевизор на полную громкость, так что я сама себя с трудом слышу. Даже Анна перестала ползать по ковру и наблюдает за мной, склонив голову набок.
— Не очень удобно? — переспрашивает Рассел. — А, ты хочешь сказать, что рядом с тобой Магда и Надин?
Мне не нравится его тон. А если бы ко мне действительно пришли Магда и Надин, что тогда?
— Не Магда и не Надин. Но Анна, папа и Моголь — все сидят в гостиной.
— Как, они все слышат?
— Вот именно.
— А ты не можешь перейти к другому телефону?
— У нас другого нет.
— Знаешь что, я отправлю тебе письмо по e-mail. Ты умеешь работать с электронной почтой?
— Рассел, мы здесь совершенно оторваны от мира. Папин старый «Эппл Макинтош» не способен подняться до таких высот, как электронная почта.
— Ладно. Знаю! Я напишу старомодное нежное любовное письмо, как тебе такой вариант?
— Замечательно.
— А ты мне напишешь?
— Ладно.
— А завтра обменяемся письмами? В «Макдоналдсе».
— Хорошо.
— Ну, тогда до встречи.
— Да.
— Значит, пока.
— Пока.
— Пока, Элли, было так здорово поболтать с тобой.
— И мне тоже.
— Ничего, что я позвонил?
— Нет, ни чуточки.
— Тогда до завтра?
— Да.
— Пока.
— Пока.
— Да положи ты наконец трубку! — говорит папа свистящим шепотом, но при этом улыбается.
Я кладу трубку и улыбаюсь ему в ответ. Я чувствую, как сияющая улыбка расползается по всему лицу.
— Я вижу, он настроен серьезно, — говорит Анна.
— М-м-м, — счастливо мычу я.
— Все-таки я этого не одобряю, — говорит папа, но всем очевидно, что на самом деле он не сердится.
Только Моголь недоволен.
— Мне не нравится твой новый друг, — заявляет он.
— Дурачок, ты же с ним незнаком. — Я подхватываю Моголя и переворачиваю его вниз головой.
Когда-то я трясла его, словно мешочек с горохом, но теперь приходится по-настоящему побороться. Моголь все такой же тощенький, но он быстро растет. Странно подумать, что когда-нибудь он, может быть, перерастет меня, и эти ручки-спичечки станут достаточно мощными, чтобы поднять меня в воздух и перевернуть вниз головой.
Я вдруг начинаю понимать, каково сейчас папе. Он так привык, что я — его смешная толстенькая малышка Элли. Ему, наверное, странно, что я уже встречаюсь с мальчиками.
— Не хочу я с ним знакомиться! — булькает Моголь, красный, как свекла. — Поставь меня на ноги, Элли! — Он отчаянно брыкается и вырывается.
— Элли! Его сейчас стошнит! — говорит Анна.
Я быстро ставлю Моголя на пол. Однажды его стошнило прямо на меня, и это было весьма малоприятно.
— Мне нравится Дэн, — говорит Моголь, вспомнив единственного другого моего знакомого мальчика.
Я говорю:
— Рассел в сто раз лучше Дэна.
— Значит, ты его любишь? — спрашивает Моголь, глядя на меня в упор. — Да? Почему ты такая красная, Элли?
Я спасаюсь бегством к себе в комнату. Пусть французский и история провалятся ко всем чертям! Я немножко беспокоюсь из-за Магды и Надин, но в основном я просто лежу на своей кровати и мечтаю о Расселе.
Люблю ли я его?
Наверное, люблю.
Люблю. Люблю. Люблю.
Глава 6
Неувязка со временем
Я прихожу в школу как можно раньше. Жду Магду. Жду Надин.
А они приходят не рано. Обе являются совсем поздно, когда уже прозвенел звонок. Надин очень бледная, под глазами темные круги. У Магды горят щеки, она не может усидеть на месте. Ко всему прочему, она не сделала домашнее задание по математике, так что у нас у всех трех большие неприятности.
Нет никакой возможности обсудить вчерашний вечер под бдительным оком миссис Хендерсон, поэтому я передаю девочкам записки.
«Надин, что у тебя вышло с Лайамом??? Расскажи в подробностях!
Ты хоть в порядке? Не сердишься на меня? С любовью, Элли. Целую!!!»
«Магда, что у тебя вышло с мистером Виндзором??? Расскажи в подробностях! Ты хоть в порядке? Не сердишься на меня? С любовью, Элли. Целую!!!»
Пять долгих минут кажется, что ни та ни другая не собираются отвечать. Наконец Надин черкает мне записку своим любимым готическим шрифтом, а Магда строчит мелким округлым почерком.
«Элли, я бы тебя убила. Как ты только додумалась позвонить моей мамуле! Я на тебя ОЧЕНЬ СЕРДИТА. Не пишу ничего про Лайама. Вчера все было ужасно, я страшно расстроилась. Потом расскажу вам с Магдой. С любовью, Надин».
«Элли, я чуть с ума не сошла, пока оправдывалась перед мамой, и все из-за того, что ты сообразила мне позвонить. А мне было совсем не до того. Не спрашивай про мистера Виндзора. Это был ужас. Расскажу вам с Надин при первой возможности. С любовью, Магда».
У меня едва хватает сил дождаться перемены, когда мы можем наконец уединиться возле сборных сарайчиков.
