— Но потом я подумала: это будет не по-товарищески. Я ему объяснила, что никак не могу подвести подружек. Он так огорчился, но сказал, что все понимает. И еще угадайте: он пригласил меня на свидание на завтрашний вечер. Настоящее свидание, в ресторане, знаете, «Терраса», итальянское заведение, очень шикарное. Не то что гамбургер в «Макдоналдсе», а?
— Везет тебе, — говорю я довольно кисло.
— Да, но, может, хватит об этом? — говорит Надин. — Ты билеты на концерт не забыла?
— Конечно, не забыла. Веселей, девчонки! Сегодня у нас большой девичник, верно?
В поезде мы веселеем и дружно распеваем песенки Клоди. У вокзала Ватерлоо мы попадаем не на ту линию метро, приходится возвращаться обратно, в исходную точку, а там мы с налету врезаемся в каких-то солидных бизнесменов средних лет и хихикаем, как ненормальные, а выйдя из метро, не знаем, куда двигаться дальше, и бродим туда-сюда, пока Магда не заговаривает с полицейским, и он провожает нас до места.
Время идет, и мы уже боимся, как бы не опоздать на концерт. Я тяну за собой Магду и Надин, но они не могут бежать на своих каблуках-ходулях. Вот мы сворачиваем на широкую улицу и видим толпу народа в футболках с портретом Клоди. Это обнадеживает, но тут мы вдруг понимаем, что все они идут не в концертный зал, а из него.
— В чем дело? Куда вы идете? Разве Клоди не там выступает? — бросается Магда с вопросами к какой-то компании девчонок.
— Она отменила концерт, — отвечает одна из девочек с несчастным видом.
— Что такое? Почему? Заболела?
— Ага, больная на голову, — сердито говорит другая девчонка.
— Ты о чем? — не понимает Надин.
— Что случилось с Клоди? — спрашиваю я.
— Помните, она завела себе дружка? В прошлом месяце об этом писали во всех газетах. Какой-то поганый футболист, который недостоин целовать ей руки, — говорит третья девчонка, со злостью дергая свою футболку, так что портрет Клоди растягивается в комической гримасе.
— Ну и что? Завести дружка — не преступление. Кажется, это Фрэнки Добсон? По мне, так он очень даже ничего, — говорит Магда.
— Ну, так ты, наверное, считаешь нормальным, что он заставил Клоди уйти с эстрады, — говорит девочка в футболке.
— Уйти?!
— Из-за того, что он ей велел?
— Но почему?
— Вчера вечером он явился на ее концерт в Манчестере, был огромный успех. Одна моя подружка там была, она мне все рассказала по телефону. Зал был набит битком, Клоди исполнила все свои самые популярные песни, где есть настоящее чувство. Фанатки вопили и орали, как сумасшедшие. Безмозглый Фрэнки этого не перенес. Обиделся на содержание песен, потому что там много говорится о женской независимости, о том, что женщина может обойтись и без мужиков, — и вот он объявил Клоди ультиматум. Она должна прервать гастроли и больше не исполнять самые удачные свои песни, а иначе он ее бросит.
— Так она бы послала его куда подальше! — говорит Магда.
— Вот именно! А она, представьте себе, сказала, что он для нее очень много значит, а эстрадная карьера без него — ничто.
— Клоди не могла такого сказать! — возмущаюсь я. — Она же кумир всех феминисток! Это было бы вразрез абсолютно со всем, что говорится в ее песнях.
— И я тоже не поверила, хотя об этом сообщали сегодня утром на первых страницах всех бульварных газеток. И вот мы пришли на концерт в надежде, что все это просто глупые слухи, может, даже рекламный трюк. А оказалось, это правда. Концерт отменяется. Клоди прервала гастроли, как он потребовал.
И все-таки я не верю. Мы подходим к концертному залу, чтобы убедиться своими глазами. На всех афишах Клоди прилеплены маленькие наклеечки: «Концерт отменяется в связи с болезнью певицы».
— Может быть, она действительно заболела, — говорю я, потому что Клоди — моя героиня, я все ее песни знаю наизусть, я ловила каждое ее слово и теперь чувствую себя так, словно Клоди предала меня.
Но Магда отправляется в билетную кассу, чтобы попробовать получить деньги обратно, и тип в кассе подтверждает все, что говорили нам девчонки.
— Подайте, пожалуйста, заявление в письменном виде. Клоди нас кинула без всякого предупреждения, у нас сейчас нет наличности, чтобы всем вернуть деньги. Сумасшедшая, да и только: поломала карьеру ради своего Фрэнки. А он ни одной юбки не пропустит. Она и глазом не успеет моргнуть, как он от нее ускачет к очередной блондинке, и куда она тогда?
— Как она могла так поступить? — спрашиваю я, чуть не плача.
— Не расстраивайся, Элли. Мы тебе придумаем нового кумира, — говорит Магда.
— А сейчас что будем делать? — спрашивает Надин. — Хочется послушать музыку. Наверное, где-нибудь что-нибудь найдется?
— А как насчет пойти послушать нас?
Мы резко оборачиваемся. На нас смотрят несколько парней, довольно клевых — правда, один шибко готический, с длинными черными волосами и ювелирными украшениями из массивного серебра. Надин, потрясенная, не сводит с него глаз.
— Так у вас что… группа? — спрашивает Надин.
— Ясное дело.
А по-моему, дело довольно темное.
— Пошли, Надин, — зову я.
Напрасные усилия! Магда тоже улыбается, склонив голову набок.
— Ах, группа? — говорит она. — А как вы называетесь?
— Ну, название несколько раз менялось. В данное время у нас просто маленькая инди-группа
[5]
*. Мы подумывали назвать нашу группу «Инди», потому что я — Дейв, он — Иан, а вот он — Ивэн, почти все инициалы в сборе. Я — лидер-гитарист, он — бас-гитара, Ивэн — ударные. Осталось только подобрать солиста по имени Невилл, или Нил, или что-то в этом духе. — Он окидывает взглядом Надин. — Или, может, солистку. По имени Надин.
Фу! Староваты приемчики, но Надин, кажется, клюнула. Она встряхивает волосами и смотрит на Дейва сквозь длинные ресницы.
— Вы правда ищете певицу? — спрашивает она.
— Ясное дело! Пошли сейчас ко мне, устроим небольшой джем-сейшн?
— Я не умею петь! — признается Надин.
Что верно, то верно, петь она не умеет. Я-то знаю, я стою рядом с ней на уроках пения.
— Я умею петь, — выскакивает Магда.
— Так пошли с нами, Краснушка, — говорит белобрысый парень — Ивэн, ударник.
— А ты как поешь, детка? — спрашивает бас-гитарист Иан, глядя на меня.
Терпеть не могу парней, которые называют девочек «детка», как поросенка в чудном детском фильме «Бейб». Иан и сам слегка напоминает поросенка: короткий курносый нос-пятачок и довольно заметное пузцо.
— Нам нужно домой, — говорю я твердо. — Идем, Магда. Идем, Надин.
