Противоположная гора покрыта густым хвойным лесом. А внизу, в ущелье, откуда тянется тоненькой ниточкой канатная дорога, сам поселок. Домбай. Легендарное место, воспетое советскими бардами и свято чтимое горнолыжниками.
Он долго собирался сюда. Еще тогда, когда в Алма-Ате в предгорьях Алатау впервые надел свои первые пластмассовые ботинки. Он мечтал о Домбае, когда пешком поднимался от катка «Медео» на Чимбулак. Мечтал, когда учился кататься на лыжах самоучкой. Когда летел по горной дороге кубарем и чуть не переломал себе все кости. Мечтал, когда вырвал из семейного бюджета немаленькие деньги и все-таки купил себе хорошие, подержанные лыжи марки «Соломон».
И все сбылось самым неожиданным образом. Месяца два тому назад он как-то разговорился со ставропольскими регионалами.
– И что нас тянет в горы? – рассуждал Дубравин. – Ведь опасное и трудное это дело. А мне нравится. У нас на Чимбулаке подъемники только бугельные. Тянут быстро. Весь измотаешься, пока он тебя тащит вверх. Склон в снегу. Так что выстраиваемся на нем в цепочку. И утаптываем. Но все равно тяжело съезжать по этой снежной целине. Я раз так покатил. Ну и не справился. Лыжа утонула в снегу. Попала на камень. И я упал. Правая от удара отстегнулась и улетела куда-то. А левая нет. И когда я покатился по склону, она начала скручивать ногу, растягивая сухожилия и надрывая мышцы. Вот тут уж я орал нечеловеческим голосом. В общем, к вечеру нога стала сине-багровой и распухла, как чурбак… Но, судя по всему, переломов не было. Просто разрывы и внутреннее кровотечение. Спас мне ее бассейн. Хромал, но ходил плавать. Через полгода хромота прошла… Но все равно люблю горы…
Рассказал и забыл. А через пару дней позвонил ему Олег Черкесов:
– Александр Алексеевич! А вы знаете, что я родом из Домбая?! И мой отец был первым строителем и директором этого горнолыжного комплекса?
– Да ну?
– У меня есть предложение. Организуем туда поездку. Покатаетесь на лыжах. Я там всех знаю. Сделаем отдых в лучшем виде!
И вот их караван трогается из славного «города креста», то есть Ставрополя, на Домбай. В это время поездка туда – уже приключение.
Дубравин едет вместе с Галиной. Черкесов приглашает ребят из своего предприятия. К ним присоединяется теплая компания из Ростова.
Так что на четырех машинах, с собственным запасом продовольствия двигаются они по разбитым дорогам юга России к горам Карачаево-Черкесии.
Впереди на голубой «Волге» сам – усатый и лысоватый Олег Черкесов. Вместе с ним, на заднем сиденье, в обнимку с красой девицей – важный московский гость. Следом, на вишневых «жигулях» – круглолицый, улыбчивый ростовский парень-жох Андрей Демидов, а рядом с ним – красивый, беленький, как девушка, заместитель Черкесова, просто Миша. Дальше едет зам Демидова – хитроват физиономией, но на самом деле хороший парень Володя Неклюев.
Последняя машина под завязку забита продуктами. Ящиками с водкой, пивом, коньяком, палками колбасы, консервами, мясом, рыбой и другой снедью.
Едут и смеются, пряники жуют. Пробиваются через блокпосты. Преодолевают длинные тягуны, ползут по разбитому асфальту.
А горы все выше, а горы все круче. Над ними огромные черные тучи.
По дороге Олег Черкесов рассказывает о достопримечательностях:
– Вот там находится в горах обсерватория. Ученые наблюдают за звездами.
– Правда? – любопытствует Дубравин. – Может, заедем?
– Туда дороги почти нет! – отвечает Олег. – Да, и не только дороги. Им, ученым то есть, зарплату не платят уже давным-давно. Так что они совсем одичали. И последние годы живут собственным подсобным хозяйством. Наблюдают, так сказать, за звездами по личной инициативе.
– Да, трудно им приходится! – замечает Галинка. – Вот и завезем им колбаски…
– Тогда до ночи не успеем добраться до места, – отметает ее предложение Черкесов. – А тут в горах неспокойно.
– Ну, тогда поехали быстрее! – испуганно озирается на окружающие леса она.
Крепко завязался их с Галиною узелок. Но нет покоя на душе у Шурки. Хорошо, уютно с любимой женщиной мчаться по горной дороге, предвкушая отдых и ночь. Но думает он о семье, оставшейся в Москве, о Татьяне: «Вот не сложилось, не стерпелось, не слюбилось. И чем дальше мы идем по жизни, тем глубже противоречия. Разные мы. Слишком разные. И выясняется это слишком поздно. Она категорически не приемлет эту жизнь. Я вроде нашел себе интересное дело, работаю, зарабатываю. А она, конечно, пользуется всеми заработанными благами. И еще как пользуется! Но в то же время говорит: мне ничего не надо. Странная позиция. И долбит, долбит каждый день. Вы неправильно живете. Работаете ради денег. А надо жить тихо. Никуда не рыпаться… Не опора она мне…»
Невеселый ход его размышлений прерывает восклицание сидящего на переднем сиденье Олега:
– А вот и мой родной Домбай!
Дубравин вглядывается вперед. Но ничего особенного не видит. Там, в самом конце узкого горного ущелья, по которому петляет дорога, несколько домов. А прямо перед ними рисуется остов гостиницы. Как и везде, здесь имеется в наличии свой брошенный недострой.
Одно слово. Разруха.
Но караван в сумерках проезжает мимо поселка. И останавливается у зеленых металлических ворот. Оказывается, кое-кто из бывших руководителей партии и государства тоже не был чужд буржуазных увлечений. А именно председатель Совета министров СССР, блаженной памяти Алексей Косыгин любил прокатиться с ветерком на горных лыжах. Да так любил, что взял и построил здесь, в горах, не только канатную дорогу, но и двухэтажный особнячок. Для себя и своих друзей.
Союз развалился. Пропал. А домик в деревне остался. Все осталось. Прислуга, директор. И поддерживается в полном порядке. Вот только уже три года, как исчезли постояльцы. Не до отдыха новым небожителям. Власть и собственность делят.
Ну, и еще недостаток в том, что с исчезновением совхозов прекратились сюда и поставки продовольственного запаса.
Потому и приехали они с собственными картошкой, колбасой и курами. Но это ничего. Главное, и Дубравин с Шушункиной, и директора разместились по-царски. В отдельных апартаментах. С ванными и туалетом. На белых крахмальных простынях.
Водители и менеджмент помельче сюда не допущены. Их поселили в частной гостинице. Не зря Олег Черкесов бывший комсомольский работник. Субординацию знает.
Утром лихорадочный подъем. Надо успеть на канатку до толпы. Но пока завтракали, умывались и одевались по форме, туристический народ уже потянулся к подъемному механизму. Увидев толпу, Дубравин, облаченный в горнолыжные доспехи, испугался:
«Это сколько же мы тут теперь стоять в очереди будем? Часа два точно! Вагончик-то не безразмерный. А тут уже сотни две».
Но он недооценил Черкесова. Их «чичероне» отошел в сторону. Пошептался с каким-то суровым местным инструктором. А потом сказал своим:
