– Ну, валяй, добивай старика.
– С Туриным знакома и даже встречается Светлана
Параскевич.
– Наповал, – выдохнул Гордеев. – Я тебя
переведу на особый режим, будешь работать дома. Когда ты работаешь дома, от
тебя толку раз в десять больше. Я могу перевести дыхание, или у тебя за пазухой
еще какая-то гадость припасена?
– Припасена, а как же, – улыбнулась Настя. –
Сын Надежды Остриковой, Валентин, хорошо известен в определенных кругах под
кличками Лечо и Пластилин. Дважды судим, в первый раз по малолетке, проживает в
Московской области, все в том же Чехове, где и родиться изволил. С деньгами
всегда было напряженно, а вот год назад он разбогател. Не миллионером, конечно,
стал, но заметно было, что деньги появились, и деньги эти у него есть до сих
пор. А это о чем говорит? Ведь люди типа Валентина Острикова копейки в руках
удержать не могут, у них зуд начинается, как только в кармане зашуршит.
Спускают все, до последнего гроша. Поэтому, если деньги, по оперативным данным,
у него до сих пор есть, значит, кто-то ему их регулярно дает. Местный
участковый за ним приглядывает в последнее время, он мужик тертый и понимает,
что когда у дважды судимого дурака и бездельника вдруг появляются деньги, то он
их не в лесу нашел. Как только у Острикова год назад впервые денежки
засветились, так участковый глаз с него и его дружков не спускает. И,
представьте себе, ничего нет. Деньги периодически появляются, а никаких примет
преступной активности. Интересно, да? Но и это, Виктор Алексеевич, еще не все.
Я ведь за вчерашний день пол-России обзвонила, мне счета, наверное, придут
размером с мою зарплату. Но зато я навела справки почти обо всех мамочках вот
из этого списка. – Она ткнула шариковой ручкой в испещренный цветными
пометками лист. – И обнаружила еще одну любопытную деталь. В каждой группе
обязательно находится женщина, менявшая место жительства как раз в момент
родов. В группе Галины Ивановны Параскевич такой женщиной оказалась как раз Зоя
Яковлева. В группе Надежды Остриковой – Лидия Досюкова. Ну и так далее. Теперь
прошу вас обратить внимание вот на эту группу фамилий, мы с вами подходим к
самому, может быть, неприятному. В 1968 году доктор Пригарин делает
чревосечение роженице Шестопаловой, одновременно с ней справку о рождении
ребенка получает некто Мария Новикова. В загсе Новикова регистрирует девочку
под именем Ирина. Весной минувшего года Ирина Новикова, двадцати семи лет от
роду, умирает. Причина смерти – самоповешение, в крови обнаружена ударная доза
наркотиков, а на столе предсмертная записка, написанная, вне всякого сомнения,
самой Ириной Новиковой, у экспертов не было ни малейшего повода колебаться.
Ладно, умерла Новикова, повесилась. А что же с Шестопаловой? А у Шестопаловой
тоже родилась девочка, и назвали ее тоже Ирочкой, и Ирочка эта – ныне жена
лидера одной из победивших партий Сергея Березина. Но вот ведь какая
неприятность, Виктор Алексеевич. Ирина Новикова была профессиональной
проституткой, работала в массажном кабинете «Атлант», и совсем недавно
оперативнику, обслуживающему территорию, на которой находится «Атлант», звонили
из другого отделения милиции и интересовались этой Новиковой. Что же оказалось?
А оказалось, что какой-то прохиндей обознался, принял приличную женщину за
проститутку и начал к ней приставать. Женщина, натурально, обиделась и позвала
милиционеров. Вот тут-то и выяснилось, что жена депутата Березина – вылитая
проститутка Ира Новикова. Ну просто одно лицо. Нравится?
– Так.
Гордеев резко сорвал с носа очки и швырнул их на стол.
– Я так и знал, что мы обязательно вляпаемся в
какое-нибудь политическое дерьмо. Я так и чувствовал. Господи, я так радовался,
когда выборы прошли без особых эксцессов и нас не втянули ни в какие
политические игрища. И на тебе, пожалуйста! Ты что, Стасенька, смерти моей
хочешь?
– Но я же не нарочно, Виктор Алексеевич. Оно само так
сделалось. Не я же это придумала.
– Сделалось, сделалось, – проворчал Гордеев уже
спокойнее. – Вот только отпусти тебя домой – и обязательно ты мне какую-нибудь
пакость сообразишь. Будешь здесь сидеть, на Петровке. Безвылазно. Поняла?
Теперь ответь мне: где похоронены Новикова и Параскевич?
– В корень зрите, – улыбнулась Настя. –
Нигде. Они кремированы. Так что на эксгумацию рассчитывать не приходится.
– Значит, остается парочка Досюков – Остриков. Ну,
этих-то мы быстро раскрутим, никуда не денутся. Но Стасов твой – молодец, так
ему и передай. Надо же, за сигарету уцепился…
* * *
С арестом Лощинина решили не спешить, он вел себя спокойно,
и никаких признаков тревоги с его стороны не наблюдалось. Сведения о нем
собрали очень быстро, ибо вся жизнь Виктора Федоровича прошла на виду, он ни от
кого никогда не прятался. Его можно было бы считать весьма и весьма
благополучным пенсионером, если бы не сын. У сына были долги, и долги огромные,
ибо к коммерческому делу он оказался полностью непригоден, а заработать, как и
многие в наше время, хотел очень много и очень быстро. Отдавать долги было не с
чего, а процент рос с каждым днем, и Лощинин-младший был на грани отчаяния.
Невестка Виктора Федоровича невзлюбила свекра с первых же
дней знакомства, а когда родился внук Сашенька, Лощинин с горечью понял, что
его общение с внуком будет строго ограничено невесткой. Сын не перечил ей и не
настаивал на защите прав любящего деда, потому что неудачная коммерческая
деятельность и растущие день ото дня долги заботили его несоизмеримо больше. В
последнее время, однако, положение выправилось, Лощинин-младший начал долги
возвращать и воспрял духом, хотя, откуда у него взялись деньги, никто из его
друзей и партнеров по бизнесу не знал. По версии же постоянно сердитой супруги
Лощинина, деньги дал свекор, Виктор Федорович.
Валентина Острикова задержали под каким-то ерундовым
предлогом, и Стасов увидел, что он действительно как две капли воды похож на
Евгения Досюкова. Разумеется, когда он открывал рот и начинал говорить и
жестикулировать, про сходство все тут же забывали, потому что братья-близнецы,
выросшие и воспитанные в разных семьях и в разных условиях, были, конечно же,
очень разными. Но при желании скрыть различия и подчеркнуть сходство одного из
них вполне можно было принять за другого. Остриков упирался отчаянно, но
недолго, потому что против тандема Стасов – Каменская шансов у него было явно
недостаточно. Он, конечно, ничего не рассказывал, что он, враг себе, что ли? Но
когда парочка из милиции в деталях обрисовала ему всю картинку, он заметно
скис.
– Когда ты поднялся в квартиру Досюкова, –
говорила Настя, – Наталья открыла тебе дверь и дала одежду Евгения, ключи
от его машины и его пистолет. В это время внизу хлопнула дверь и послышался
скулеж собаки. Наталья сказала тебе, что соседа-собачника зовут Игорем, а
кличка собаки – Лорд. Чья была идея это использовать, твоя или ее?
Остриков молчал, но Настю это не особо волновало.
– Не имеет значения. Ты надел куртку Досюкова, его
брюки и обувь, спустился вниз, обменялся с Игорем парой слов, сел в машину и
поехал убивать Бориса Красавчикова. Застрелил Бориса, вернулся на улицу
Веснина, постоял в подъезде, докуривая сигарету, потом поднялся к Наталье,
отдал ей вещи Евгения, переоделся в свою одежду и отбыл. Тебе хоть сказали,
зачем это все нужно было?
