Оказалось, что появление двойника могло бы решить множество
проблем в семье модного писателя Параскевича. Неправильно сложившиеся отношения
с издателями, которые у него не хватало сил сломать. Сумасшедшая поклонница,
которая преследует его и Светлану, заставляя их обоих жить в постоянном страхе.
Навязчивый контроль со стороны матери, которая ненавидит невестку и нависает
над сыном, не давая ему свободно дышать. Избавиться от всех, решить одним махом
все проблемы и начать все сначала, убив двойника и выдав его труп за свой
собственный. Виктор Федорович попытался было предложить свой вариант, но
вынужден был умолкнуть, признав, что фантазия, изощренность и цинизм
Параскевича намного превосходят все то, что может придумать скромный
врач-пенсионер. Перед литературным гением Лощинину пришлось отступить.
– Мы все сделаем сами, – говорил ему
Леонид. – Ваша задача – дать мне адрес моего двойника. За это вы будете
должным образом вознаграждены.
Писатель стал отращивать бороду и волосы, чтобы стать
похожим на учителя Турина. В качестве исполнителя он решил использовать ту
самую сумасшедшую поклонницу, на которую имел неограниченное влияние. Самое
сложное было заманить Турина в свой дом в нужное время, но это взяла на себя
Светлана. Она познакомилась с Андреем, они стали встречаться. Светлана не
скрывала, что она замужем, но обещала со временем проблему решить. Андрей
действительно был романтиком-недотепой, какие в нынешнее время встречаются
крайне редко, и на постельной близости не настаивал. Когда борода у Леонида
стала достаточно густой, а волосы достаточно пышными, Светлана настояла на том,
чтобы Андрей бросил работу в школе. Наврав ему с три короба, она обещала ему
другую, более высокооплачиваемую и более интересную работу, тоже
преподавательскую, как он и хотел, но с одаренными детьми, в особо престижном
лицее.
– Ты должен немедленно подать заявление об уходе и
оформиться в лицей. Нужно торопиться, потому что желающих на это место много,
как бы тебя не опередили.
– Но как же я смогу уйти из школы посреди
полугодия? – сопротивлялся Андрей. – Меня никто не отпустит.
– Я достану тебе справку, что ты болен чем-нибудь
таким, что несовместимо с работой в школе.
Он спорил, доказывал, но в конце концов сдался, потому что
очень хотел работать с одаренными детьми и очень не хотел огорчать Светлану.
Ей было важно, чтобы его заявление об уходе из школы было
написано им самим. Почерк у братьев был совсем разным, да и нельзя было
допускать, чтобы увольнением занимался Леонид – подмену моментально раскрыли
бы. По замыслу, Турин должен был уволиться, сказав про тяжелое кожное
заболевание, и погибнуть, а на новую работу, только не в лицей, а в редакцию,
придет уже другой Турин, и кожное заболевание станет для него хорошим щитом, за
которым можно прятаться от ненужных контактов и которым можно оправдать
отсутствие растительности на голове и лице. И никто не скажет, что этот
выбритый наголо, покрытый пятнами лечебной мази человек похож на Леонида
Параскевича. Такое даже в голову никому не придет. Ну просто ничего общего! Со
временем они со Светланой поменяют жилье, зарегистрируют брак, обрастут новыми
знакомыми, создадут новый круг общения, и никто не узнает, что покойный Леонид
Параскевич жив и здоров, а учителя Турина давно нет на свете, он сгорел в печи
крематория, оплаканный родными и близкими Леонида.
Тот сценарий, который придумал Леонид, больше напоминал
фантасмагорию и выходил за пределы понимания четко и приземленно мыслящего
Лощинина. Он не мог взять в толк, зачем писатель издевается над своей матерью,
зачем пользуется сумасшествием Людмилы и изображает привидение, открывая дверь
ключами в тот момент, когда она оглушена музыкой, льющейся из четырех колонок.
И вообще Виктор Федорович его не понимал. И боялся. Он чутьем много прожившего
человека, обладающего к тому же экстрасенсорными способностями, угадывал в
Леониде Параскевиче невероятные глубины душевной мерзости и порока, цинизма и
равнодушия. Лощинин не обольщался насчет собственного нравственного облика, он
ни секунды не сомневался, что содеянное им много лет назад и теперь – плохо,
порицаемо и преступно. Но скрываемое за обаятельным фасадом автора женских
романов, исполненных нежности и страсти, намного превосходило то, что носил в
себе Виктор Федорович.
Уж как там Светлане удалось сделать так, что Турин вошел в
подъезд и поднялся на ее этаж через минуту после того, как к дому подъедет
машина Леонида, Лощинин не знал, да ему это было и неинтересно. Сделала – и
сделала. Обманула, стало быть, навешала лапшу на уши. И заманила парня прямо
под пулю сумасшедшей Людмилы. А потом выскочила и стала кричать, что ее мужа
убили. Да кому же придет в голову сомневаться, если человек лежит чуть ли не на
пороге своей квартиры, в лицо его все узнают, а жена кричит, что это он и есть?
Никто и не усомнился.
Самое главное было не допустить захоронения. На всякий
случай. Мало ли что? А прах – он и есть прах, с него взятки гладки. С Ириной
вопрос решился сам собой, родственников у нее не было, мать и бабка умерли,
заниматься похоронами никто не хотел, да и платить за них тоже, поэтому Ирину
кремировали сразу же после окончания судебно-медицинской экспертизы. Сначала
этот подонок Ринат Вильданов пытался было сделать морду ящиком и оставить ее
тело в морге невостребованным, но Виктор Федорович предусмотрительно подумал о
том, что невостребованное тело могут в случае чего отправить на экспертизу еще
раз. Начнут, например, использовать его в качестве наглядного пособия для
студентов-медиков, а там и обнаружится какая-нибудь редкостная патология или
особенность. Все сразу налетят посмотреть, а кто-нибудь и вспомнит, что такая
патология была у Ирины Березиной. Шанс микроскопический, но Виктор Федорович
привык все просчитывать заранее. Поэтому он позвонил Ринату и жестким голосом
сказал, что если он не организует немедленного кремирования тела Иры Новиковой,
то ему грозят крупные неприятности по части его нелегального бизнеса. Лощинин
умел, когда нужно, быть весьма и весьма убедительным, и Ринат сделал так, как
ему велели.
Что же касается Леонида Параскевича, то здесь первую скрипку
играла Светлана. Она твердо стояла на том, что Ленечка неоднократно говорил:
«Если со мной что-нибудь случится, пусть меня кремируют, не хочу лежать в земле
и быть обглоданным червями. Погребение – некрасивая и грязная процедура,
особенно если идет снег или дождь. А кремация по крайней мере не вызывает
отвращения. Просто и благородно». Галина Ивановна пыталась настаивать на
погребении, но Светлана была несгибаема. Она ссылалась на слова Леонида, и
Галине Ивановне противопоставить этому было нечего.
Не обошлось и без осложнений. Как говорится, человек
предполагает, а располагает все-таки кто-то другой. Светочка поняла, какое
чудовище прячется под личиной ее любимого мужа. Но хода назад нет, будет
терпеть, бедняжка. Виктору Федоровичу было ее искренне жаль, Светлана ему
нравилась, и он ей сочувствовал.
У Сергея и Ирочки все, наоборот, пошло даже лучше, чем
рассчитывалось сначала. Они прониклись друг к другу чем-то вроде взаимной
симпатии. Ну, как говорится, дай им бог.
