– Расплата? О чем ты говоришь?
– Ты признаешься в том, что помогла мне уйти, ты все
расскажешь, тебя отправят в больницу и начнут лечить так больно и мучительно,
что смерть покажется тебе избавлением. Но умереть тебе не дадут. Это и будет та
кара, которая настигнет тебя за твой грех, за то, что ты сотворила со
Светланой.
– Но я не хочу! – чуть не закричала
Людмила. – Я не хочу! Я хочу быть с тобой!
– Тогда иди ко мне, – прошелестел голос
Леонида. – Иди ко мне, любимая. Признайся во всем, покайся и иди ко мне.
Тогда нас уже ничто не разлучит. Пусть музыка звучит громче, я ухожу…
Людмила покорно, как загипнотизированная, повернула ручку, и
месса снова зазвучала на полную мощность. Она стала одну за другой гасить
свечи, не сводя глаз с любимого лица, которое, казалось, постепенно
растворялось в темноте. Как всегда после появления призрака, на нее нашел
ступор. Она неподвижно стояла посреди комнаты возле стола, и ей казалось, что
она спит. Людмила знала, что сама не сможет стряхнуть тяжелое оцепенение, оно
пройдет, как только закончится музыка. Мысли текли вяло, руки и ноги были
словно свинцом налиты.
Хорошо, она сделает все так, как он хочет. Он – ее
повелитель, она – его покорная раба и подчинится его воле.
Глава 5
Нугзар Бокучава, генеральный директор издательства «Вирд»,
ждал прихода Светланы Параскевич с легким раздражением и большим любопытством.
Он уже знал о том, что «Павлин» купил у нее за двадцать пять тысяч долларов
последний бестселлер знаменитого романиста, и был обижен на вдову писателя.
Почему она предложила рукопись этому жирному Пашке? Ведь Нугзар всегда платил
Параскевичу гонорары выше, чем остальные четверо издателей. Они давали ему за
каждую двенадцатилистовую рукопись по восемьсот-девятьсот долларов, а он,
Нугзар, – по девятьсот пятьдесят и даже два раза по тысяче. Так почему она
не пришла к нему?
Он то и дело нетерпеливо поглядывал в окно и наконец увидел,
как подъехали старенькие «Жигули», на которых раньше ездил Леонид. Нугзар тут
же нажал кнопку селектора.
– Рита, быстро кофе, коньяк, конфеты. И не забудь
подарок к Новому году. Она идет.
Вскочив с кресла, Бокучава подошел к зеркалу, пригладил
волосы, поправил галстук. Жирный Пашка в деталях пересказал ему эпопею с
визитом Светланы, и Нугзар извлек для себя полезный урок. Он не станет вести
себя так глупо.
Когда открылась дверь, он стремительно встал и сделал
несколько шагов навстречу женщине.
– Светлана! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
Поцеловав ей руку, он усадил вдову не на стул напротив
своего стола, а подвел к мягким креслам в углу кабинета.
– Мы все скорбим вместе с тобой, дорогая, – начал
он проникновенно. – Хотя я понимаю, что горечь твоей утраты несоизмеримо
больше. У тебя какие-то трудности? Только скажи, я все сделаю, чтобы тебе
помочь.
Лицо Светланы было серьезным и грустным, но глаз у Нугзара
Бокучавы был наметанным. Уж больно хорошо она выглядит для неутешной вдовы.
Наверное, уже нашла себе хахаля. А может, он у нее давно был, и теперь, после
гибели Леонида, у нее руки развязаны. А вдруг это ее любовник Леньку… того?..
Да нет, одернул сам себя издатель, она же не сумасшедшая, чтобы своими руками
убирать источник постоянного дохода. На что она жить-то будет без Лениных
романов? На доходы от переизданий? Но это быстро кончится. Двадцать семь
любовных романов, даже если каждый переиздать по два раза, – это не больше
сорока тысяч долларов, ведь гонорар за переиздание намного меньше, чем за
первую публикацию. Ну сколько она протянет на эти сорок тысяч? Должна же сама
понимать, не маленькая.
– Спасибо, Нугзар, – сказала она. – Ты же
знаешь, у меня только одна проблема, но в ее решении мне никто не поможет. Лени
больше нет, и мне нужно научиться жить без него.
Хорошенькая Рита вкатила в кабинет столик с кофейником,
чашками, конфетами, бутылкой хорошего коньяка и крохотными рюмочками. На нижней
полке столика лежал большой, нарядно оформленный пакет. Бокучава слегка кивнул
Рите.
– Светлана Игоревна, в нашем издательстве очень любили
и ценили вашего мужа. Пожалуйста, примите наш новогодний подарок, это от всех
нас, от всего коллектива, – сказала девушка, протягивая Светлане пакет.
– Спасибо, милая, – величественно кивнула
Параскевич. – Я тронута. Я понимаю, что это подарок не мне, а Лене. Но я
его приму в память о нем.
Рита вышла, плотно притворив за собой дверь. Нугзар подошел
к сейфу и вынул из него небольшую коробочку.
– А это – лично от меня.
Он открыл футляр и протянул его Светлане. На темном бархате
переливалась толстая золотая цепь от Картье.
– Ну что ты! – Светлана отрицательно покачала
головой. – За что? Я этого не заслужила. Не нужно, Нугзар, убери это.
– Нужно.
Он ласково, но настойчиво вложил футляр в ее руку.
– Ты была рядом с Леонидом все эти годы, ты была его
верной помощницей и опорой. Без тебя он бы не стал тем, кем стал. Мы все это
понимаем, и я – в первую очередь.
– Почему ты?
– Потому что Леонид много раз говорил мне об этом.
Говорил, как помогает твоя поддержка, твои советы, само твое существование. Он
очень тебя любил, Света, и кто бы что ни говорил – никому не верь. Я знаю, что
говорю. Он любил тебя, и эта любовь помогала ему писать свои великолепные
книги.
Нугзар приготовил речь заранее, еще тогда, когда сам ездил
по ювелирным магазинам выбирать цепь для Светланы. Когда она вчера позвонила и
предупредила, что приедет сегодня, он сразу понял, что это неспроста. Ей что-то
нужно. Но коль так, то и он, Бокучава, не должен упускать своего. Ему нужны
права на переиздание всех романов Параскевича.
– Что ж… – Она помолчала, потом вздохнула. –
Спасибо, Нугзар. Ты всегда был джентльменом. К сожалению, мне нечего подарить
тебе к Новому году, разве что…
Она взяла стоящую на полу рядом с ней большую сумку и вынула
папку. Обыкновенную папку, точь-в-точь такую, в каких обычно приносил свои
рукописи Леонид.
– Это новый роман Лени. Он закончил его незадолго до
убийства.
Бокучава похолодел. Ну и сука! Он-то к ней – как к человеку,
на цепь потратился, хвост распустил, кофейку, коньячку, не надо ли помочь, а
она… Надуть его хочет? Совсем за идиота принимает, думает, что Пашка ничего ему
не сказал? Ну дрянь, ну мерзавка! Ничего, он ей покажет.
Взяв у нее из рук папку, Нугзар дрожащими от негодования
пальцами развязал ленточки и взглянул на титульный лист. «Ненависть бывает
розовой». Странно. А Пашка говорил, что та рукопись, которую ему продала
Светлана, называется «Актриса для убийцы». Или что-то в этом роде… Но это,
конечно, ерунда, титульный лист можно переделать и любое название напечатать.
Главное – текст.
