– Сочувствую вам, – очень серьезно сказал
генерал. – Оружие нашли?
– А как же, – хмыкнула Настя. – Сейчас
дураков нет, чтобы оружие с собой уносить и обратно в шкафчик на кухне прятать.
Оружие лежало там же, рядом с трупом. Симпатичный такой пистолет с глушителем.
И номера все спилены. Это тоже стало доброй традицией. По пулегильзотеке
проверили – чистый, в деле не был.
– Совсем беда, – согласно кивнул Заточный. –
Но это по убийству. А по потерпевшему что есть?
– Тоже немного. Но, в общем, кое-что можно выкрутить.
Леонид Параскевич был весьма популярным писателем. И знаете, на чем он
прославился? На женских романах. Не детективы, не фантастика, не звездные войны
и киборги-убийцы, а женские любовные романы. Книги шли нарасхват. Он начал
писать лет пять-шесть назад, и сразу получилось удачно. Первая же вещь, которую
дамы и девицы, естественно, покупали «на пробу», завоевала сердца читательниц
всерьез и надолго. Отныне они ждали его романы, спрашивали у продавцов, просили
оставить, как только появится что-нибудь новенькое. К моменту гибели Параскевич
написал двадцать шесть любовных историй, и все они вышли в разных издательствах
довольно приличными тиражами. Все бы ничего, Иван Алексеевич, но меня в этой
связи интересует вопрос: был ли Параскевич богат, и если да, то где его деньги,
а если нет, то почему? Автору такого класса, каким был Леонид Владимирович, в
издательствах должны платить самое меньшее по двести долларов за авторский
лист, а написал и издал он более пятисот листов. Подчеркиваю, двести долларов –
это минимум. По-хорошему-то должны платить четыреста. Он писал невероятно
быстро. И вообще был очень талантливым. Я серьезно, Иван Алексеевич, –
добавила Настя, заметив, что по лицу генерала скользнула усмешка. – Я ведь
не поленилась, прочитала несколько его книг, выборочно, две первые, две –
двухгодичной давности и три самые последние. Он действительно здорово пишет,
соплей – минимум, и знание женской души – просто на удивление. Видно, его жена
постоянно консультировала. Так вот, если ему платили по минимально приличной
ставке, он должен был заработать за пять лет больше ста тысяч долларов. А где
они? Машина у него старенькая, приобретена еще до того, как он начал столь
успешно издаваться. Квартира досталась ему практически даром, потому что до
этого они с женой жили в двухкомнатной, жутко запущенной, сто лет не
ремонтированной квартире, но зато в пределах Садового кольца. Эту квартиру
«новые русские» у него с руками оторвали, отвалили за нее столько, что ему
вполне хватило на прекрасную трехкомнатную в новом доме, правда, у черта на
куличках, куда еще и метро не ходит. Переехали они, как я уже сказала, дней за
десять до убийства, мебель новую только-только начали приобретать, до этого все
пять лет супружеской жизни жили скромно, за границу отдыхать не ездили, мехов и
бриллиантов не покупали. Так вот, я, как говорят в Одессе, интересуюсь знать:
где деньги? Неутешная вдова на мой нескромный вопрос о деньгах ответила, что у
них имеется в наличии тысяч двадцать долларов, на которые они и планировали
обставить квартиру и, может быть, если останется что-нибудь, поменять машину на
более новую.
– Так где же деньги? – с неожиданным интересом
спросил генерал. – Вы меня прямо заинтриговали, Анастасия. Вам удалось
что-нибудь выяснить?
– Увы, Иван Алексеевич. Есть только одна версия, и та
не моя, а принадлежит супруге покойного, Светлане Параскевич. Она утверждает,
что Леонид был человеком невероятно мягким и интеллигентным, он никому не мог
отказать, никому не мог сказать «нет». Его все обманывали, а он всем верил, и
даже, может быть, не столько верил, сколько стеснялся продемонстрировать недоверие.
Короче, Светлана Параскевич рассказала, что после удачного первого романа и
после того, как второй разлетелся с прилавков в мгновение ока, к Леониду пришел
его старый школьный приятель и, краснея и бледнея от смущения, признался, что
занимается издательской деятельностью, но что-то дело у него не идет – то ли
авторов хороших нет, то ли невезуха ему судьбой предназначена. И не будет ли
старый школьный друг Леня так добр, не напишет ли для его издательства две-три
новые вещи, чтобы фирма могла хоть чуть-чуть окрепнуть и на ноги встать. На
Лениных новых книжках, изданных большими тиражами, издательство сможет хотя бы
залатать основные дыры. Только уж извиняйте, господин хороший, большой гонорар
мы вам заплатить не можем, потому как на мели сидим. Ну, выручи, христом-богом
прошу, ну что тебе стоит, ну хоть одну книжку, а? Ты же так быстро пишешь, тебе
же эту книжку написать – раз плюнуть, два месяца – и готово. В общем, уговорил.
Написал Параскевич для него очередной бестселлер, издательство сделало на нем
хорошие деньги, а гонорар автору выплатило в размере шестисот долларов, иными
словами – по цене в сорок долларов за лист. Снова прибежали, слова
благодарности говорили, очень просили написать еще, чтобы, значит, издательство
уж совсем крепко на ногах стояло. И гонорар даже увеличили, предложили целых
восемьсот долларов за книжку. Он снова согласился. А дальше так и пошло. Эти
суки поняли, что разжалобить Параскевича легко, особенно если к нему приходит
не совсем уж чужой человек, а хотя бы шапочно, но знакомый. И все по очереди
стали ему петь песни про бедственное положение и про то, что он, написав для
них всего одну книгу, осчастливит их и облагодетельствует. Но лучше, конечно,
не одну, а две-три. И он ловился. Уж не знаю, то ли он действительно был таким
супердоверчивым, то ли знал, что врут, да отказывать не умел, но он продавал
свой труд за такие жалкие гроши, что даже сказать неприлично. Причем все
издатели, которые приходили с подобными просьбами, использовали один и тот же
трюк. У меня такое впечатление, что они все были в сговоре, делились опытом, а
заодно и прибылью от продажи тиражей. Потому что вся эта история напоминает
хорошо организованную кампанию.
– Вы начали про трюк, – напомнил Заточный.
– Да, про трюк. Так вот, каждый раз после того, как в
очередном издательстве впервые выходила книга Леонида Параскевича, издатель с
унылым видом говорил, что тираж «не пошел», что у каждого издательства есть
свой круг читателей, что люди, которые читают, знают и любят Параскевича,
покупали его книги, изданные другими издательствами, так что на продукцию
данного конкретного издательства они внимания не обращают и не ожидают
«встретить» здесь романы Параскевича. Очень жаль, но залатать финансовые дыры
при помощи одного-единственного романа известного писателя не удалось. Вот если
бы он написал еще одну вещь…
– И он, конечно, писал.
– Конечно. В итоге – двадцать шесть книг, а в кармане
чуть больше двадцати тысяч долларов.
– И вы, конечно, ищете его убийцу среди книгоиздателей.
– Естественно, – подтвердила Настя. – Где же
мне, горемычной, еще его искать?
– А Параскевич чем-нибудь занимался, кроме того, что
романы писал?
– Насколько мне известно, ничем. Он уже заканчивал
факультет журналистики, когда написал и опубликовал свой первый любовный роман.
И после окончания университета уже не стал устраиваться ни на какую службу – ни
на государственную, ни в частный сектор, а сел за письменный стол и занялся
художественным творчеством. В коммерческих операциях участия не принимал, в вашей
службе на него ничего нет.
