— У тебя что, день рождения?
— Конечно нет, глупая, это все для тебя!
— Но у меня сегодня не день рождения.
— Я прекрасно знаю, когда ты родилась. Я ведь твоя мама! Нет, эти подарки я купила специально для моей маленькой девочки!
— Ах, мама, — сказала я. — Ах, мама, мама, мама!
— Ну же, разве ты не хочешь их открыть?
— Еще как хочу! — ответила я и начала срывать с них красивую бумагу.
— Эй, эй, один лист стоит девяносто девять пенсов. Осторожнее!
Я постаралась открывать осторожно. Руки дрожали. Открыла первый сверток. Там была фирменная футболка. Специально для меня! Я сдернула с себя старую и еле втиснулась в новую, соответствующую моему новому статусу.
— Надо было купить тебе футболку на один или два размера больше. Я все забываю, как ты выросла, — сказала мама. — Дай-ка мне ее сюда, я ее поменяю.
— Нет, нет, она замечательная! Как раз моего размера. Посмотри, можно открыть пупок и выглядеть ужасно сексуально! — По этому случаю я даже станцевала, чтобы как следует продемонстрировать обновку, и мама скрючилась от смеха.
— Ты ужасно смешная, Трейси. Ну же, открой остальные подарки!
Она подарила мне пушистого розового кролика. Он такой забавный, если вы, конечно, любите мягкие игрушки. Илень отдала бы за него все на свете. Я назвала его Зефир и заставила говорить робким шепелявым голоском. Мама снова засмеялась и сказала, что у меня получается не хуже, чем у ребят по телевизору.
Следующий подарок оказался огромной коробкой конфет из белого шоколада. Я сразу съела две. Ням-ням! Шлеп-шлеп! Я хотела, чтобы и мама попробовала, но она сказала, что сидит на диете и что все конфеты для меня. Я могу есть столько, сколько захочу. Я съела еще две. Ням-ням! Шлеп-шлеп! И вдруг почувствовала, что меня начинает тошнить. Конфеты были замечательные и, наверное, очень дорогие, но не такие, как «блошки». Знаю, когда я вырасту, они станут моими любимыми.
Последнему подарку не нужно было дожидаться, пока я вырасту. Он был самым большим, и мама оставила цену на коробке, поэтому я знала, что он самый дорогой и самый необыкновенный. Это была кукла. Не просто старая кукла, как вы понимаете, а самая замечательная викторианская кукла с кудрявыми волосами и в шелковом платье в цветочек. В фарфоровой ручке у нее был зонтик.
Я держала в руках коробку и смотрела на нее.
— Ну как? — спросила мама.
— Ну, она очаровательна. Самая красивая кукла на свете, — сказала я, пытаясь сделать свой голос таким же веселым, как мяч Футболиста, только ничего у меня не получилось, и я смогла ответить совсем не так выразительно, как мне бы хотелось.
— Ты любила кукол, хотя была озорным ребенком. Помнишь, я купила тебе чудную большую куколку с золотыми локонами? Ты ее просто обожала и никак не хотела с ней расстаться. Как ты ее звала? Розой, Нарциссом?
— Феей Колокольчик.
— Ну вот тебе и сестра для Колокольчика.
— Здорово, мама, — сказала я, и в животе у меня ёкнуло.
— Колокольчик еще жива? — прищурилась мама.
— М-м-м. — У меня по-настоящему заболел живот, как будто бы кукла уколола его своим острым зонтиком.
— Ты ее привезла с собой? — продолжала допрос мама, зажигая сигарету.
— Давай покурим, мама, пожалуйста, — сказала я, пытаясь отвлечь ее внимание.
— Не глупи! Ты же не собираешься начать курить, Трейси, это дурная привычка.
Как и все мамы, она начала читать мне нотацию, и я вздохнула с облегчением. Но маму не так-то просто было сбить с толку.
— И где же она сейчас, эта Колокольчик? —настаивала мама.
— Я… я не знаю, — сказала я. — Дело в том, что мне пришлось ее оставить в детском доме.
— Они не разрешили тебе взять с собой твою собственную куклу?
— Она… она сломалась.
— Ты ее сломала?
— Нет, клянусь, мама, это не я. Ее сломала одна девчонка в детском доме. Она выколола ей глаза, остригла локоны и поцарапала лицо.
— Ты подумай! Ну и место! Немедленно позвоню Илень-Мигрень. Эта кукла стоила целое состояние!
— Прошло уже столько лет с тех пор, мама.
— Столько лет? — Мама покачала головой. Казалось, у нее нелады со временем. Она вела себя так, будто сдала меня в детский дом только в прошлый вторник, а ведь я жила и там, и в приемных семьях с самого детства. У меня вот такая толстая папка с личным делом.
— Ну ладно, — сказала мама. — Теперь у тебя есть новая кукла. Еще лучше Колокольчика. Так как ты ее назовешь? Только не надо называть ее каким-нибудь глупым именем типа Зефир. Кукла красивая, и для нее нужно придумать красивое имя.
— Назову ее… — Я изо всех сил пыталась придумать, но у меня ничего не получалось.
— А какое у тебя любимое имя? Должно ведь оно у тебя быть! — воскликнула мама.
— Камилла, — не подумав, ответила я.
Мама напряглась.
Я сделала БОЛЬШУЮ ОШИБКУ.
— Ту женщину зовут Камилла, да? — спросила мама, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Нет, нет! — быстро сказала я. — Ее зовут Кэм, никто никогда не называет ее Камиллой. Нет, мама, мне нравится это имя, потому что в детском доме была маленькая девочка по имени Камилла.
Я говорила правду. Я любила ту малышку, Камиллу, и я ей тоже нравилась, правда нравилась. Мне всегда удавалось ее рассмешить. Стоило только состроить смешную рожицу или сильно надуть щеки, как Камилла заливалась звонким смехом и хлопала в пухлые ладошки. Я полюбила имя Камилла задолго до того, как встретилась с Кэм. Во всяком случае, Кэм никогда не называют Камиллой. Она этого не выносит. Ей кажется, что это имя звучит высокопарно и претенциозно. Еле удалось уговорить маму поверить мне.
— Камилла, — произнесла мама так, будто речь шла о какой-то заразной болезни, — неужели это твое любимое имя? Тебе оно нравится больше, чем Карли?
— Конечно нет. Карли — самое красивое имя, наверное, потому, что так зовут тебя. Но я не могу назвать куклу Карли, потому что Карли — это ты. Может быть, назвать ее Кудряшка?
Я вытащила куклу из коробки и тряхнула ее так, что разлетелись ее локоны.
— Да, назову ее Кудряшка.
— Осторожно, так и у этой куклы глаза выпадут!
Мама забрала у меня куклу и поправила на ней шелковые юбки.
— Не я той кукле глаза выковыривала!
— Все равно играть с куклой нужно осторожно. — И мама отдала мне ее обратно.
Я держала куклу на вытянутых руках и не знала, что мне с ней делать.
