Можно сказать, что Марта и Фил прожили в мыльном пузыре все первые 25 лет своего брака. Они вырастили вместе троих детей, купили и отремонтировали два дома, и, хотя любовные лодки их друзей то и дело обо что-нибудь разбивались, их собственная продолжала успешно обходить все рифы.
Единственным поводом для некоторых трений была церковь. По мере того как дети подрастали, Марта все активнее участвовала в жизни местной религиозной общины: каждые выходные посещала службы, общалась с другими прихожанами, готовила еду для церковных праздников, помогала в организации мероприятий. Фил охотно приходил на службы, но не более того.
«Я человек компанейский, — говорит Фил, — но как-то мне с чудиками из хора не очень весело».
В 2005 г. младший из их детей вслед за двумя другими уехал из родного дома — учиться в колледже.
«Мы не особо задумывались над тем, как будем жить, когда дети вырастут и разъедутся, — сказал нам Фил. — У нас не было на это времени. Но если бы меня попросили предположить, как бы я себя чувствовал без них, я бы сказал: одиноко».
Все оказалось не так. Одиноко не было — было бесподобно.
Они долго валялись в постели по субботам, на удивление часто занимались сексом, читали книги, которые уже сто лет собирались прочитать, ходили в кино на что хотели и когда хотели и даже прокатились по стране в арендованном доме на колесах. Марта, бросившая с рождением первого сына работу администратора в медицинской клинике, теперь стала ходить на курсы философии в образовательный центр. Она научилась готовить что-то помимо гамбургеров и жареной картошки. И, прочитав книгу о геноциде в Руанде, пролежавшую на ее прикроватном столике «лет восемь, наверное», она заинтересовалась Африкой. Она стала отслеживать события в Дарфуре так участливо, словно речь шла о соседнем городе.
«В мире столько много всего происходило, но у меня просто не было времени, чтобы чем-то интересоваться, — сказала нам Марта. — Оно появилось только сейчас».
У Фила тоже появились новые дела. Он записался на бизнес-курсы при местном колледже в надежде на то, что, получив базовые знания в этой сфере, он сможет наконец начать свой бизнес. Он потратил немало времени на то, чтобы решить, как именно вести дела, и убедить родителей Марты стать его инвесторами. До поздней ночи он корпел над Real Estate Finance — экономическим журналом, подписка на который, по словам Фила, «стоила аж $800 — вы можете это себе представить?». Но он был уверен, что все окупится, когда его бизнес пойдет в гору.
В общем, даже получив свободу, Марта и Фил все еще продолжали жить в своем мыльном пузыре.
В 2006 г. Марта в составе группы миссионеров посетила лагерь беженцев для жертв Дарфурского конфликта. Там она познакомилась с суданкой, мужа которой повесили, а детей изнасиловали прямо у нее на глазах.
«Я встретила девочку четырех лет, которая одна заботилась о своем годовалом брате, — рассказывает Марта. — Они видели, как убивают их родителей. От таких вещей все в голове переворачивается, это даже не объяснишь… У этих людей ничего не осталось. Ни дома, ни семьи, ни еды. Ничего. Я чувствовала, что просто обязана помочь».
Марта и Фил не могли и подумать, что смена жизненных ориентиров может как-то навредить их союзу.
«Мы прожили вместе столько лет. И я была уверена, что так будет продолжаться всю жизнь, — говорит Марта. — Моя мама всегда утверждала, что залог счастливого брака — это взаимная поддержка, а мы с Филом были опорой друг для друга уже не одно десятилетие. Мне в голову не могло прийти, что после отъезда детей что-то изменится».
Но спустя несколько лет свободного парения их мыльный пузырь лопнул. С каждой ее новой поездкой в Африку — а они теперь случались раз в несколько месяцев — Фил все больше терял интерес к борьбе жены за права человека. Марта, в свою очередь, за всеми своими делами все меньше замечала, как муж старательно учится и налаживает свой бизнес. Филу стало казаться, что вся жизнь Марты сосредоточилась на людях с другой стороны земного шара.
«Ну почему именно Африка? — сказал он. — Как будто у нас в Миннеаполисе нет людей, которым нужна помощь!»
Марта даже не заметила, когда Фил вообще перестал спрашивать ее о работе (на заметку: если вы возвращаетесь из двухнедельной поездки в Дарфур, а муж не задает вам ни одного вопроса, пора звонить в службу спасения брачных уз). Она была все время чем-то занята: организовывала сборы пожертвований, собирала гуманитарную помощь, планировала маршруты, летала туда-сюда.
«Мне казалось, что моя жизнь несильно изменилась. — говорит Марта. — Я все так же направляла свою энергию на других людей, но только теперь это были не те люди, с которыми я жила в одном доме».
Однако Фил был не просто человеком, с которым она жила в одном доме, и воспринимать его как данность было ошибкой. Она считала, что Фил не покинет ее ни при каких обстоятельствах, что их совместная жизнь продолжит катиться по накатанной и что с годами их брак будет становиться только крепче и счастливее. Их отношения, полагала Марта, «слишком круты для неудачи».
«Я всегда знала, что у меня очень верный и надежный муж, — сказала нам она. — И потому слишком расслабилась и проглядела все тревожные знаки».
Одним утром Марта вошла в дом, бросила ключи на стол и сделала глубокий выдох. Она только что приехала из аэропорта. Все прошедшие сутки она провела в дороге и теперь еле стояла на ногах.
Войдя в кухню, она увидела Фила — он ждал ее. «Наши отношения исчерпали себя», — сказал он.
Марта спохватилась, но было поздно. Не помогли и тысячи долларов, потраченные на семейных психологов. Через два года они все-таки развелись.
Проблема: чрезмерная самоуверенность
Марта не тот человек, у кого на лбу написано: «Слишком самоуверенная». Она скромна, мягка в общении и лучшие годы своей жизни совершенно бескорыстно потратила на других людей. Ее самоуверенность проявилась в другом — она не считала нужным беречь свои отношения с Филом. К сожалению, именно такая беспечность зачастую и становится причиной разрыва.
«Может, это прозвучит дико, — сказала она нам, — но до той самой минуты, когда Фил сказал мне, что уходит, меня ни разу не посещала мысль, что наш развод в принципе возможен».
Надо признать, что подобной самонадеянностью страдают почти все — это подтверждают и исследования. Так, 72,5 % из 3500 опрошенных американских подростков были полностью уверены в том, что к 30 годам у них будет высшее образование, — хотя на деле дипломированными специалистами являются лишь 30 % тридцатилетних граждан США
{88}. Другое, более неформальное исследование показало, что 82 % студентов Гарвардской школы бизнеса считают себя привлекательнее своих сокурсников
{89}. А среди 137 молодоженов в штате Вирджиния большинство тех, кто знает, что половина браков заканчиваются разводом, но оценивает вероятность собственного развода в 0 %
{90}.
