Сталина, не терпевшего чужой славы, особенно, если она приходила к человеку не из его рук, раздражала такая популярность. К слову сказать, Зощенко клялся друзьям и знакомым, что он даже в мыслях не держал Сталина, поэтому постановление было для него и неожиданным, и крайне обидным.
О том, какие лишения обрушились на этих выдающихся мастеров после такой критики, лучше не вспоминать. Для всех остальных это был показательный урок. Если уж таких ошельмовали, то на что надеяться другим?!
Сталин бессмертен
Поэтесса Грудинина написала в одном из своих стихов:
… И Сталин мечтает при жизни
Увидеть огни коммунизма.
Грудинину вызвали на партсобрание. Спрашивают:
— Что это значит — при жизни? Вы, таким образом, намекаете, что Сталин может умереть?
Грудинина отвечала:
— Разумеется, Сталин как теоретик марксизма, вождь у учитель народов — бессмертен. Но как живой человек и материалист — он смертен. Физически он может умереть, духовно — никогда!
Грудинину тотчас же выгнали из партии.
После этого о возможности печататься ей можно было забыть.
"Как горный орел…"
Накануне дня рождения Сталина в "Комсомольской правде" было подготовлено к печати верноподданническое стихотворение о нем со следующими строками:
Как горный орел,
Над планетой паришь…
В конце этого шедевра автор желал:
Нашему вождю
Прожить не меньше лет,
Чем горному орлу.
Ночью, накануне подписания номера в печать, выпускающие его журналисты случайно задались вопросом: а сколько живет горный орел? Если немного, то не исключено, что вся редколлегия вместе с автором может оказаться на Колыме. Через сторожа зоопарка раздобыли номер телефона известного орнитолога. Уже глубокой ночью позвонили ему и выпытывали у заспанного и возмущенного пожилого профессора, сколько живут орлы. При этом боялись сообщить причину своего любопытства. Узнав, что продолжительность жизни пернатых хищников сравнительно невелика, срочно сняли стихотворение с первой полосы, поклявшись друг другу никому не говорить о случившемся. Ведь они, по тогдашним правилам, обязаны были донести на автора "в органы".
Защищая провокаторов
Вслед за литературой, искусством и средствами массовой информации идейная инквизиция обрушилась на науку. После разгрома нарождающихся генетики, кибернетики, социологии подобрались к физике. В начале 1949 года к печати была подготовлена статья А.Н. Молчанова, за которой просматривался ЦК партии и в которой говорилось о "вредительстве в физике" и необходимости провести открытую дискуссию среди ученых.
Узнав об этом, И. В. Курчатов, Я. Б. Зельдович и Ю. Б. Харитон вместе позвонили Берии. Они заявили ему, что если немедленно не изменить подход к науке, то атомная бомба не взорвется. Лаврентий Павлович задумался и пошел докладывать Сталину. Берия поставил вопрос так: "либо дискуссия, либо бомба". Сталин ответил: "Конечно же, бомба. Но дискуссия — это тоже хорошо. Ведь человек старался, написал статью, надо ее опубликовать. Давайте ее опубликуем в журнале мясомолочной промышленности…" Позже последовал звонок, подготовка к «дискуссии» была прервана "по техническим причинам" и больше не возобновлялась. Как видим, "отец народов" ценил провокаторов и их «труды».
Постановка вопросов
Манипулятивный характер общения Сталина прослеживается и на способе постановки им вопросов. Например, разговаривая с руководителем, который не справился с каким-либо заданием, он любил спрашивать:
— Что это? Преступная халатность или сознательное вредительство?
И хотя выполнение поручений обычно находилось на грани человеческих возможностей и могло быть не выполнено по объективным причинам, такая постановка однозначно предполагала только вину руководителя. Чтобы спастись, он теперь был готов взяться за любое дело. Так Сталин выжимал из людей все, на что они были способны.
Вот пример из военной области. Накануне войны в числе многих репрессированных, оказался и генерал Ефремов. В 1941 году из-за нехватки военачальников часть репрессированных решили вернуть в армию. Но только тех, кто сумеет убедить Сталина в своей невиновности. Ефремова доставили к генсеку.
Сталин: "Расскажите, как вы дошли до антисоветской деятельности".
Ефремов: "Я родился в беднейшей многодетной семье. Что меня ждало? Такая же нищая жизнь, как у моего отца. Советская власть дала мне все: я выучился, дорос до генерала. Передо мной раскрылись широкие горизонты, интересная работа. Зачем мне было рубить сук, на котором сидишь?"
Сталин: "Хорошо. Даем вам последнюю возможность доказать свою преданность советской власти. Получите в командование дивизию".
Обратим внимание на несколько обстоятельств. Во-первых, манипулятивный характер постановки вопроса, о чем было сказано выше. Трансактная схема беседы изображена на рис. 59.
Вопрос (В->В) поставлен так, что однозначно предполагает вину генерала (Р->Д). Объяснения генерала отвечают схеме пассивной защиты. Ефремов отвечает на вопрос, не оправдываясь (скрытая трансакция манипулятора игнорируется), а приводя доказательство (В<-В), дезавуирующее обвинение.
Рис. 59
Постановка задач
В соответствии со своей установкой давать задание на пределе человеческих возможностей Сталин относился и к нереальным обещаниям "народного академика" Лысенко — за 2–3 года поднять урожайность пшеницы в 4–5 раз. "Товарищ Лысенко, по-видимому, поставил малореальную задачу, — сказал как-то он. — Но даже если удастся повысить урожайность в полтора-два раза, это будет большой успех. Да и не стоит отбивать у ученых охоту к постановке нереальных, с точки зрения практиков, задач. То, что сегодня кажется нереальным, завтра может стать очевидным фактом".
Почему Сталин любил стоять
Психологический талант Сталина имел многочисленные и самые неожиданные проявления, позволяющие ему буквально "из ничего" создавать преимущество в разговоре.
Например, проводя заседания, совещания, Сталин всегда предпочитал стоять или прохаживаться. Психологи установили, что человек, занимающий более высокую позицию в пространстве или контролирующий большее пространство, воспринимается как более значимый. (Не зря о полных говорят «представительный», "солидный".)
По воспоминаниям людей, встречавшихся с вождем, его слова, очень простые, отдавали какой-то значительностью. Это как раз и было проявлением вышеназванного эффекта восприятия в зависимости от пространственного расположения говорящего.
